Охранник снял с Димы наручники.
– Гуляйте, молодежь, – напутствовал он, закрывая входную дверь. – Больше не попадайтесь.
Они оказались на ночной улице. Лейка всхлипнула.
– Не скули! – буркнул Дима. – Без толку.
– Но там… Карлссон… И Катя…
– Вот именно! Надо не реветь, а думать, что делать!
– А что теперь делать? – Лейка изо всех сил старалась опять не разрыдаться.
– Для начала – попасть внутрь!
– Ты с ума сошел? – Лейка даже всхлипывать перестала. – Там же…
– Там Катя. И Карлссон, – твердо сказал Дима. – И я их там не оставлю!
– А что ты можешь? – недоверчиво проговорила Лейка. – Тебя стукнут разок – ты и упадешь!
– Ну да, я не Стивен Сигал! – раздраженно бросил Дима. – У меня мозги, а не кулаки. Кулаки вон у твоего Карлссона есть. И что, помогли они ему? Не реви, я сказал! Ты вообще можешь домой отправляться!
– А ты?
– А я попытаюсь пробраться внутрь и освободить Карлссона.
– Интересно, как?
– Сам еще не знаю.
– Ничего ты не знаешь! – сердито выкрикнула Лейка. – Толку от тебя…
– Не ори! – перебил ее Дима. – Кое-что я всё-таки знаю.
– Например?
– Например, код замка на двери в подвал. Я его запомнил…
Глава пятьдесят первая,
в которой Катя видит чужой сон, а Лейка с Димой снова оказываются в подвале
Прибегает тролленок к маме, плачет.
«Мама, мама, я нечаянно в носу поковырялся, и теперь у меня всё боли-ит!»
«Как это – всё?» – удивляется троллиха.
«Всё! Где ни потрогаю – боли-ит!»
«А-а-а… – говорит троллиха, обследовав сына. – Не плачь. К вечеру всё пройдет. Это у тебя просто пальчик сломан».
Сон пришел к Кате, и это был чужой сон. Чужой жуткий лес с голыми корявыми деревьями. Не день и не ночь. Сумерки без теней, пронзительно-щемящее чувство – словно теряешь нечто очень-очень важное, без чего – всё, край, жизнь без смысла, теряешь именно сейчас в это самое мгновение… Силишься вспомнить – что? И не можешь. Ускользает…
Хотелось куда-то бежать и одновременно – свернуться клубком, зарыться в синевато-серые опавшие листья цвета мокрого пепла, которые устилали землю до кромки воды.
Катя шагнула вперед… Не шагнула, перетекла между голыми, не отбрасывающими теней деревьями – к озеру. Ноги утонули в листве, как в снегу. Берег был почти плоским, а вода – кристально-чистой, мелкой. Под ней тоже были листья.
Катя подняла голову. Над озером плыли прозрачные, как дым, клочья тумана. А в этом тумане…
Колеблющийся, как сам туман, силуэт обнаженной женщины с длинными белыми с синевой волосами. Дивной красоты лицо дрожало и расплывалось… Но оно было живым!
Катино сердце пропустило удар, когда ее взгляд встретился со взглядом, исполненным такой пронзительной нежности и печали…