Доктор откашлялся, принял артистическую позу и продекламировал:
«Дети в подвале играли в гестапо: Зверски замучен сантехник Потапов. Уши гвоздями прибили к затылку, Чтоб он признался, где спрятал бутылку».
У Курочкина от страха потемнело в глазах. В его воображении возникла душераздирающая сцена вбивания гвоздей в собственные уши. «Похоже, у доктора его теория не расходится с практикой, – с ужасом подумал он. – Бедные Синицыны! Бедный я!!!» Преодолевая сопротивление повязки, Дмитрий Олегович уже в который раз попытался зубами подвинуть кляп, однако победил в своем стремлении какие-то жалкие доли миллиметра. Сил хватило лишь на тихое сдавленное мычание.
– Вот вы и дозрели, драгоценнейший мой Потапов! – довольно произнес герр доктор. – Смотрите, как все замечательно вышло: я вам поведал о своих разысканиях, а вы, я чувствую, сейчас удовлетворите мое любопытство. Вни-ма-ни-е! Сни-ма-ю! – Вместо того чтобы снять повязку с кляпом, доктор лишь сдвинул ее на курочкинский подбородок.
Затхлый подвальный воздух показался Дмитрию Олеговичу прекрасным, и он принялся жадно заглатывать его ртом, не в силах остановиться.
– Не торопитесь, дышите на здоровье, – великодушно сказал доктор, как бы невзначай взяв с газеты один из маленьких скальпелей. Словно бы намеревался слегка почистить ногти. – А потом скажете мне, где бутылка. Она у вас, я знаю. Вместе с содержимым. Бриллиант класса «Ивана Сусанина» легко хранить, но незамеченным продать нельзя… Ну, говорите.
Курочкин напоследок глубоко затянулся подвальным озоном и, ни на что уже не надеясь, прошептал:
– Я в глаза не видел этой вашей бутылки. Я не знаю Кондратьева. Я – НЕ ПОТАПОВ!…
Одним движением герр доктор вернул повязку на место. Но раздраженный жест был чересчур поспешным, и теперь кляп прилегал не так плотно. При необходимости его удалось бы гораздо легче выдавить языком.
– Вы меня обманули! – сердито проговорил доктор-черепашка. – Вы нарушили наше мирное соглашение: откровенность за откровенность. Теперь не взыщите, я буду жесток. Начнем с простого, и, если вы не одумаетесь, я позволю своим мальчикам поиграть в гестапо. Молоток и гвоздики у них имеются, так и знайте, а метод Ильзы Кох как раз предполагает активные действия… Вы сами напросились, господин Потапов!…
Острие скальпеля медленно двинулось в направлении курочкинского носа.
Дмитрий Олегович обреченно закрыл глаза…
– Стойте!
Голос был знакомым, и принадлежал он определенно не герру доктору и не его немецко-фашистским подручным, изучающим язык посредством игры в гестапо.