Наступила тишина. Затем Хэкет приказал ему повернуться. Харбин повернулся, начал было садиться, и тут Хэкет сказал:
— Что мне в тебе не нравится, так это то, что ты слишком напуган.
— Точно. — Харбин указал на оружие. — Только будь благоразумен, Чарли. Это все, о чем я прошу. Будь благоразумен.
— Ну хорошо, я буду благоразумным. И задам тебе благоразумный вопрос. Где изумруды?
— Если я скажу тебе, ты меня в любом случае укокошишь. Но даже тогда у тебя не будет гарантий, что я сказал правду.
— Не будем ходить вокруг да около. Что ты предлагаешь?
— Никаких предложений, Чарли. Просто постарайся собрать все воедино и взглянуть на полную картину. Вот ты, вот я, вот изумруды. И...
— И это все.
— Это не все. — Харбин говорил медленно, со значением. Он видел признаки истерики в глазах Чарли Хэкета и чуть подрагивающие губы. Он знал, что должен использовать эту истерику, но он не мог использовать ее слишком долго, потому что именно истерия довела Хэкета до убийства. Истерическое нетерпение привело Хэкета в эту комнату, вызвало вспышку ярости и заставило руку Хэкета опустить рукоять револьвера на череп Бэйлока. Харбин понимал, что имеет дело с неуравновешенным типом и в любой момент пушка может выстрелить. Хэкет спросил:
— Что еще?
— Девушка.
— Девушка, — повторил Хэкет. — Ее здесь нет. Ты не можешь мне сказать ничего нового о девушке. — И тут его губы слегка задрожали в уголках, показались зубы — это была почти улыбка. — Ты знал ее много лет, а я — всего несколько дней. Но, полагаю, я знаю ее лучше, чем ты.
— Ты даже не знаешь ее настоящего имени. — Харбин, сидя, выпрямился. — Ее зовут вовсе не Ирма Грин. Ее зовут Глэдден. А теперь, если хочешь, я тебе кое-что расскажу. — И, не дожидаясь ответа, он продолжил: — Тебя обвели вокруг пальца, Чарли. Она тебя дурачила. Ты вступил в игру, но ты не знал, что это была ее пьеса. Ты слишком торопился и теперь не удивляйся, когда я скажу тебе, что ты — в проигрыше, ты у нее в руках, и она может сделать с тобой все, что захочет.
Уголки рта Хэкета опустились.
— То, что она знает, — ноль.
— Она знает много.
— Что, например?
— Тебя лично.
— Мое лицо? — Хэкет на мгновение закашлялся. — Что значит лицо?
— Я имею в виду не только твое лицо, Чарли. Я имею в виду твое имя. Не то имя, которое ты ей назвал, не Чарли Финли. Я имею в виду другое имя, подлинное имя, имя, которое ты от нее скрывал. Но она его узнала.
— Ты лжец, — нервно отозвался Хэкет.
— Иногда бывает, — признал Харбин. — Но не сейчас. Я говорю тебе, Глэдден все знает. Не спрашивай меня как. Я никогда не мог объяснить пути, которыми она действует. Все, что я знаю, — она обдумает сотню действий, прежде чем сделает хотя бы одно. Это относится ко мне так же, как и к тебе.