— Может быть, — сказала она. — И еще одно «может быть».
И еще одно.
— Они это сделают, — настаивал он. — Нам дадут легкое наказание.
— Оно будет легкое, как кувалда.
— Если мы...
— А теперь начались «если», — перебила его она. — Сначала были «может быть», а теперь начались «если».
— Гарантии нет. Гарантий никогда не бывает. Но если мы придем сами, отдадим изумруды — такие вещи дорогого стоят. Мы быстро выйдем на свободу.
Глэдден отшатнулась и в молчании смотрела на него, словно видела его откуда-то с высокой платформы.
— Ты сам в это не веришь. Ты сам знаешь, как долго мы просидим. — И потом, когда он не нашелся что ответить, она продолжила: — Ты говоришь «мы», но по-настоящему имеешь в виду себя самого. Я знаю, что ты сделаешь. Потому что я знаю тебя. Ты возьмешь всю вину на себя.
Он посмотрел на нее так, как будто испугался чего-то, как будто возникло что-то, что не пугало его, пока он был погружен глубоко в себя, но что стало угрожающим, когда стало проступать снаружи.
— Ты этого хочешь, — сказала она. — Ты этого жаждешь. Ты будешь рад, когда они тебя засадят. Чем дольше они будут держать тебя, тем больше тебе это будет нравиться.
Он отвернулся от нее:
— Хватить болтать, как идиотка.
— Нэт, посмотри на меня.
— Приди в себя, и я на тебя посмотрю.
— Ты знаешь, что это — правда. Ты знаешь, что ты этого хочешь.
Он попытался что-то сказать. Слова сложились в тугую веревку, и эта веревка порвалась у него в горле.
— Ты этого хочешь, — сказала она. — Ты чувствуешь, что это надвигается. И ты хочешь этого.
Он все еще не знал, что сказать. Он снова повернулся к ней, увидел, как она вздрагивает, и понял, что это его взгляд заставил ее вздрогнуть. Он попытался опустить глаза, но они не повиновались. В его взгляде собралась вся его мука, и она заставила Глэдден вздрогнуть снова.
Что-то включилось в его мозгу.
— Да, я хочу этого! Я должен был это сделать раньше. Я — не кто иной, как никчемный сукин сын, вор! И до меня наконец это дошло!
— Хорошо. — Ее голос звучал мягко и нежно. — Если ты так сильно этого хочешь, тогда я тоже. Я хочу того, чего хочешь ты. Мы пойдем сдаваться вместе.
В ней не было никаких признаков надлома. Она лишь вздохнула. И похоже, это был вздох облегчения.
— Тогда, — сказал он, — нам нужно торопиться. Сделаем это сейчас.
Он взял ее за запястья, чтобы помочь подняться со скамьи, но тут заметил, что она на него не смотрит. Она смотрела куда-то еще, на что-то, что было за скамьей. Он повернул голову, чтобы увидеть, на что она смотрит.
И он увидел дуло пистолета. А над пистолетом кривую улыбку и аквамариновые глаза, в которых читалось некоторое удовлетворение. Он увидел лицо Чарли.