На следующий день я встала в пять тридцать. В шесть десять вышла из дома — было темно, мрачно и туманно — и пешком отправилась в больницу. Я знала, что никаких причин опаздывать у меня нет. Возле большого сквера на углу Плоцкой стояли люди, ожидавшие автобуса.
Подъехал автобус, все вошли, последняя женщин уже поднялась на ступеньку, как вдруг подскочил мужчина и вырвал у нее сумочку. Женщина упала и начала кричать. Я подбежала к ней, за убегающим похитителем бросились вдогонку мужчины из автобуса, приехала милиция. Без пятнадцати семь милиционеры достали блокнот, чтобы записать мои данные как свидетеля происшествия. В семь двадцать восемь на “кукушке” мы подъехали к воротам больницы — я их упросила.
Первым человеком, на которого я наткнулась, была старшая медсестра. Она осведомилась, почему я опоздала. Выслушав мои объяснения, велела мне вымыть раковины.
На следующий день я снова встала в пять тридцать. Села на автобус, на котором могла проехать только часть пути. Шел дождь. Я вышла из автобуса, оставалось только перейти на другую сторону Вольской и дойти до больницы пешком. Я стояла на краю тротуара и ждала зеленого света. Рядом стояли люди, тоже спешившие на работу. Вдруг один из мужчин шагнул вперед на мостовую, упал, его начало трясти, он бился головой об асфальт, изо рта потекли слюни. Другой молодой мужчина втащил его обратно на тротуар, крикнул:
— Помогите кто-нибудь, это припадок эпилепсии. Люди отпрянули, я стояла как вкопанная.
— Ну что вы стоите? — обратился парень ко мне. — Позвоните в “Скорую”.
Загорелся зеленый, люди двинулись через улицу, я стояла столбом, потом, резко развернулась и пошла искать телефон-автомат.
В больнице я оказалась без двадцати пяти восемь. Первой, кого я встретила, была старшая медсестра. Коридор закружился у меня перед глазами. Она набросилась на меня:
— А сегодня что стряслось? Пожар? Землетрясение? И тут я взглянула на нее и сказала:
— Извините, сегодня я проспала.
Она просветлела. Улыбнулась. Успокоилась.
— В следующий раз не ври. Принимайся за дело.
Трудно поверить, не правда ли? Вот тогда я поклялась себе, что всегда буду верить тому, что говорят другие. Сама не знаю, почему мне гораздо легче кому-то не поверить, чем предположить, что он говорит правду. Пусть самую невероятную. Я забыла про ту старшую медсестру, и вот результат. Плачущая Тося.
Я забыла о том, что, когда со мной происходили самые нелепые и необычные вещи, я слышала: “Ты всегда все преувеличиваешь”. Или: “Ладно-ладно, а теперь скажи, как это было на самом деле”. Либо: “В том, что ты говоришь, только пятьдесят процентов правды”. Либо: “Брось ты, у тебя буйное воображение…” Либо: “Чего ты плетешь? Не проще ли сказать правду?” А теперь я сказала Тосе то же самое!