— А вы, мой неизменно деликатный и щепетильный джентльмен, можете снова сесть. У меня еще есть что вам сказать.
— Возможно, — ответил Эдвард, отодвигая лицо от почти пурпурной физиономии Мартина с нескрываемым отвращением, — но не вижу причины вдыхать воздух, который вы только что осквернили своим дыханием.
С нарочитым пренебрежением он прижал указательный палец правой руки с безупречным маникюром прямо к середине носа Мартина и медленно отодвинул его лицо от своего.
— Не вижу смысла продолжать эту ужасную игру, — вмешался Бретт, выведенный из терпения брюзжанием Мартина. — Предлагаю всем разойтись по своим комнатам. Утро вечера мудренее, и, может, после отдыха удача к тебе вернется.
— Мне не нужны твои советы, будь ты проклят! — крикнул Мартин; его взгляд был диким и бессмысленным. — Мне не нужны ничьи советы! Я хочу сыграть еще партию, и я не отступлюсь. Ты не можешь лишить меня возможности отыграться. — Он снова грохнул кулаком по столу. — Проклятие, дружище, ты должен продолжить игру!
Бретт бросил взгляд на груду монет и клочков бумаги, которые в беспорядке лежали перед ним на столе. Он с раздражением признал, что Мартин прав, но он выиграл так много, что не мог благородно отказаться от выигрыша.
— У меня не было намерения лишать тебя всей собственности, — презрительно бросил он. — Того, что я имею, хватает на мои нужды, а подходящее общество милосердия трудно найти.
— Не надо задирать нос только потому, что к тебе шла карта, — прорычал Мартин. — Я еще не закончил.
Бретт почувствовал раздражение от такого пренебрежения к своему карточному мастерству, но сохранил хладнокровие. Мартин снова сделал приличный глоток из бутылки и облокотился на стол.
— Борьба не закончена, — проскрипел он, но его язык уже начал заплетаться. — Я отыграюсь. — Он встал, пошатываясь, и повернулся кругом, словно ища что-то. — Где эта продажная девка, которая зовется моей сестрой? — завопил он. — Я послал за ней сто лет назад.
В его голосе прозвучали плаксивые нотки. На заплетающихся ногах он подошел к шнурку от звонка и начал дергать за него, как звонарь на колокольне.
— Вам известно, что я нахожу ваше общество поистине очаровательным, — пробормотал Эдвард бесцветным голосом, — но весьма вероятно, что ваша сестра не испытывает к вам симпатии в вашем нынешнем состоянии.
Тут Мартин так неистово дернул за шнурок звонка, что тот остался у него в руках, и он отшвырнул его, сопроводив свое действие шквалом злобных ругательств на предмет зачатия Эдварда и способа, которым он был произведен на свет. Шнурок угодил в бедро собаке, она подпрыгнула, возмущенно взвизгнув, и тут же угрожающе зарычала. В пылу дикой ярости Мартин бросился к ней и, шатаясь, пнул ее обрюзгшее стареющее тело — в ответ она укусила его за ногу. Взревев от боли, Мартин так жестоко ударил ее в нос, что она выпустила его икру и жалобно заскулила, съежившись под градом сыплющихся на нее ударов.