Изабель было жаль их, но временами мальчики просто пугали, казалось, они никого не любили, даже себя.
Это был их последний шанс. Если они потерпят неудачу, троих ждет тюрьма, а двух самых младших вернут в сиротский приют. Остальным придется самим позаботиться о себе. Изабель прожила в Техасе всего год, но знала — чтобы выжить, им придется воровать. Если это случится, большинство не доживут до своего совершеннолетия.
Используя собственные средства и время, Изабель нашла недавно организованную фермерскую общину в Хилл Каунтри, изъявившую желание принять сирот. Она надеялась, что вдали от городов и таких соблазнов, как виски, женщины и опасные хулиганы, всегда околачивающиеся возле салунов, мальчики вырастут настоящими ответственными мужчинами.
— Где мы остановимся на ночь? — спросил Брет Нолан.
Солнце садилось за горизонт. Парусиновый верх фургона был спущен, так что они могли наслаждаться весенним ветерком и видом расстилающейся вокруг местности.
Изабель не нравилось то, что она видела. Местность совсем не походила на Саванну. Насколько она могла судить, это пустыня с холмами и каньонами, и воды ровно столько, чтобы могла существовать редкая растительность. Трудно представить, как фермерам удается жить здесь.
— Прямо впереди скотоводческое ранчо, — сказала Изабель. — Надеюсь, хозяин приютит нас на ночь.
— Я, скорее, разбил бы лагерь с индейцами.
Брет был двенадцатилетним сыном аболициониста[1] из Бостона, который погиб, пытаясь помочь рабам. Брет ненавидел Техас и каждого техасца.
— Может быть, его работники уступят вам место в своем спальном бараке, — с надеждой сказала Изабель.
— Вряд ли у них есть спальный барак. Никто в Техасе понятия не имеет, как жить в доме.
Он все время старался задеть других мальчиков, но те чаще всего не обращали на него внимания. Брет же терпеть не мог, когда его игнорировали.
— Не знаю, кто хуже — индейцы, мексиканцы или техасцы.
— Довольно, — одернула Изабель.
— Что не так, мадам? — спросил Брет. — Вам не нравится правда?
— Даже если бы это было правдой, нехорошо так говорить.
— О, я забыл. Я не должен смеяться над низшими классами. Даже ирландцами.
Шон О'Райен ударил его кулаком.
Родители Шона умерли, когда ему исполнился год. Его послали жить к родственникам в Техас, но нигде малышу не были рады. Большую часть из его тринадцати лет Шона отфутболивали из одной семьи в другую, но он никому не позволял оскорблять ирландцев.
— Вы видели? — воскликнул Брет.
— Заткнись, или я заставлю тебя идти пешком, — пригрозил Мерсер Уильямс.
— Я не сделаю ни шага, — огрызнулся Брет. — И вам придется вернуться и взять меня.