— Из Красноярска кто-нибудь есть?
— И Туапсе?
Земляк, среди нас нашёлся только уроженцу Тюмени. Парень из Тюмени, большой и сутулый, увёл своего земляка куда-то в угол и стал с жадностью узнавать его адрес, школу, имена знакомых и пр. Было слышно, с каким наслаждением они называли друг другу называния знакомых улиц…
— Нам сказали, что вас надо покормить — сказал старшина с повязкой — что вы, мать его, голодные! Мы, конечно, вас накормим, если вы потерпеть не можете. Я пойду, принесу вам поесть, потом помою за вами посуду. Потому что вы здесь пока ниху… ничего не знаете. Вы этого хотите? Вы потерпеть до утра не можете? — он уставился на нас самым иезуитским образом и ждал. Мы хлопали глазами и молчали.
— Ага! — продолжил он — Значит, я должен пойти, разбудить кока, старшину первой статьи Джумагазиева, который устал за целый тяжёлый день, а ему с пяти утра снова готовить? Значит, вы хотите, чтобы я разбудил усталого человека, который отслужил уже два с половиной года и сказал ему: «Эльдар! Тут пришли молодые люди, очень хотят есть, накорми их как можно скорее, а то если их не покормить, то они пожалуются на тебя.» Вы этого хотите? То есть, хотите жрать, аж совесть потеряли?
— Да нет! Мы… — начал было я.
— Да что нет, карасина?! Жрать-то хотите? — продолжал дежурный старшина.
— Чё ты, Терёха, к ним цепляешься. Нормальные пацаны, — сказал, слезая со своей койки, усатый моряк, широкоплечий, как краб. — Щас хлеба и масла найдём, чаю запарим, пусть пацаны отогреются. Видишь, их и так задрочили уже, — тихо сказал он, — сидите, пацаны, всё хорошо. Сёдня отдыхайте. Завтра разберёмся, кто вы такие, а сёдня отдыхайте, — и обращаясь ко всем в кубрике, — Чё, как не родные? Забыли, как самих сюда привели? Сами ссали, так что трап отмыть не могли. Сидите, пацаны, всё нормально будет. Если вы нормально, то и мы не звери. Всё будет по-людски…
Я снял с головы шапку и почувствовал, что вспотел как мышь. Я был весь мокрый под шинелью, робой и тельняшкой. Мне вдруг стало как-то всё равно, что будет дальше, что будет со мной и будет ли вообще. Нам что-то говорили, мы отвечали. Выяснили, что я по своей неизученной мною специальности, торпедист и прибыл на корабль, чтобы служить в минно-торпедной команде, то есть боевой части 3. Мне показали моего непосредственного командира и других минёров и торпедистов. Нашли койку. Простыни пообещали на следующий день. Потом повели показывать где гальюн (в смысле, туалет). Я стоял в гальюне и смотрел на то место, куда буду ежедневно и по нескольку раз ходить, скорее всего, буду его много раз чистить и мыть, проведу в этом месте много времени. Мне этого очень остро не захотелось!