— Нет! — выдохнула она, и он отчаянно чертыхнулся. — Прекрати! Пожалуйста! Я… не хочу… этого!
Он вновь чертыхнулся, увидев слезы на ее щеках, и, резко отпустив ее, встал с постели.
С минуту они молча взирали друг на друга. Понемногу она приподнялась, часто дыша. Прижав ладони к вискам, она прошептала:
— Оставь меня, уходи… отсюда.
Глаза ее распухли от слез.
Техас Джим Логан глубоко вздохнул. Сначала он собрался было заговорить, но затем передумал и крепко сжал зубы. Лицо его потемнело и помрачнело. Не сказав ни слова, он повернулся на каблуках и вышел.
Брайони появилась из спаленки гораздо позже. Ей пришлось бороться с наплывшими мятежными чувствами. В конце концов это удалось ей. Целый час она думала о Фрэнке, напоминая себе о супружеской верности, стыдя себя и ненавидя все то, что пробудил в ней Техас Джим Логан.
«Это просто вожделение, и ничего больше! — зло упрекала она себя. — Поддаться этому чувству — мерзость и слабость. Не обращай на него внимания. Забудь о нем. Выкинь его из головы».
Она шагала по комнате и плакала, злясь на собственную слабость и клянясь, что будет сильной. Наконец, успокоившись, она вытерла слезы, пригладила пальцами растрепанные волосы и аккуратно заправила рубашку в сидевшие на ней в обтяжку брюки.
Однако в ту самую минуту, когда она вышла из заточения спальни в горницу и увидела Джима сидящим в кухне за квадратным столом из сосновых досок, такого закаленного и сильного, но выглядевшего таким одиноким, ее предосторожность и решимость улетучились, как дымок в горах на октябрьском ветру.
В тот короткий миг, когда он еще не заметил ее прихода, выражение его лица невыразимой болью задело ее за душу. Он выглядел таким печальным, погруженным в тоскливые мысли, что у Брайони от изумления защемило сердце. Затем внезапно он очнулся от меланхолического забытья, заметив ее, и выражение его лица изменилось. Джим встал, вежливый и отстраненный, и сказал холодным, ровным тоном:
— Ты, верно, голодна. У нас есть вяленая говядина, бисквиты и апельсины, из тех, что мы покупали в деревне. А также кофе. Хотя, может быть, ты предпочитаешь текилу?
Она разглядела открытую бутылку на столе перед ним и отрицательно покачала головой.
— Устраивайся. — Он поднял бутылку, отошел от стола и шагнул к грубо сложенному камину у западной стены горницы. Подкинув дров в небольшое пламя и не оборачиваясь, Джим сухо сказал: — Ужинай, я не буду тебе мешать.
Воцарилось молчание, напоминавшее грозовые облака перед бурей. Брайони старалась не думать о том, что перед этим произошло, как она себя чувствовала и как он выглядел, когда она вышла из спальни. Все внимание она обратила на еду и заставила себя поесть.