— Да, пожалуйста, — отозвалась она, делая над собой усилие, чтобы ее голос прозвучал как можно бодрее, несмотря на тоску, теснившую грудь. — Я уже промерзла насквозь. Как хорошо, что на ужин будет жаркое. Оно поможет нам отогреться.
— А какой аромат идет от него из кухни! — подхватил Дэнни, с довольным видом втянув ноздрями воздух; затем он наклонился и подкинул еще дров в пламя каминного очага. — Я голоден, как волк.
Выпрямившись, он повернулся к девушке.
— Ты отлично выглядишь, — отметил он. — Я ужасно люблю, когда ты завязываешь волосы в такой пучок.
Брайони не могла удержаться от смеха, услышав такое о своей прическе. Она особенно старательно занималась туалетом в этот вечер, рассчитывая поднять себе настроение. В течение многих недель у нее не хватало энергии или желания заниматься своей внешностью. Она либо лежала в постели, либо, осунувшаяся и одинокая, бродила по огромному дому, слишком поглощенная своей болью, чувством вины и страшной потери, чтобы еще думать о том, что на ней надето или как она причесана. Однако в этот вечер она ощутила неожиданный прилив энергии.
Днем она впервые после несчастья прокатилась на Шедоу, и езда верхом приободрила ее. Что-то неуловимое в морозном декабрьском воздухе, покалывавшем ее разгоряченные щеки, и стремительном беге жеребца по затвердевшему грунту вновь вдохнуло в нее жизнь. Она вдруг поняла, что ей осточертело чувствовать себя слабой и несчастной. Ей захотелось вернуться к нормальной жизни. А это означало необходимость разговора с Джимом, новой попытки разрушить преграду, с такой решимостью возведенную мужем между ними.
С той самой кошмарной ночи, когда он гневно обрушился на нее, она страдала от горечи и тоски, но была слишком подавлена, чтобы сделать попытку преодолеть то холодное безразличие, с которым муж отныне относился к ней. Теперь же она почувствовала, что готова покончить со сложившейся ситуацией. Исходя из своего женского инстинкта, ей хотелось предстать перед ним во всей своей красе, быть настолько нежной и привлекательной, чтобы он не смог устоять. А потом, ослабив его оборонительные рубежи, она сумела бы спокойно поговорить с ним и с помощью здравого смысла и нежных уговоров убедить, что подошло время забыть и простить, время восстановить связь между двумя любящими сердцами и начать все сначала.
Она приняла ванну, добавив в воду розового масла, и промыла волосы ароматизированной мыльной пеной. Крепко растерев тело мохнатым полотенцем так, что кожа заблестела, как сияющий жемчуг, Брайони нарядилась в белую блузку с высоким воротником, отороченную кружевами на шее и рукавах, и мягкую серую шерстяную юбку. Затем она надела серые шелковые чулки, гладко обтянувшие ее стройные ножки, и элегантные черные туфли. На шею она надела золотой медальон, оставшийся ей от матери, и убрала свои густые, блестящие черные волосы во французский пучок, оставив несколько свободных прядей, обрамлявших лицо. Оставалось только слегка надушиться, что она и сделала. Довольная достигнутыми результатами, Брайони улыбнулась своему отражению в зеркале над туалетным столиком. Она, несомненно, выглядит нежной и желанной без налета нарочитого соблазна. Инстинктивно она понимала, что Джим отвергнет откровенную попытку соблазнить его, и лишь тонким подходом можно попытаться заглушить его горечь и злость.