Когда Конар в поисках Мелисанды оказался у ручья, он сам еще толком не знал, чего хочет. Сначала он так рассердился, что готов был притащить ее назад за волосы.
Но вот он ее увидел, и гнев его как рукой сняло.
За время, что они не виделись, в ней произошли необыкновенные перемены. Уже тогда Конар заметил, что из юной девушки она стала превращаться в женщину, но то, что он увидел перед собой сейчас, превзошло все его ожидания!
Стройная, изящная, грациозная, она двигалась легко и непринужденно. В каждом ее движении сквозило очарование женственности. И это лицо — такое прекрасное, необыкновенное…
Обворожительные ямочки на щеках, длинные густые ресницы, шелковистые блестящие черные как смоль волосы.
Колдовские глаза с бездонной фиолетовой глубиной были неотразимы. Конар никогда не видел ничего прекрасней этих глаз. По правде говоря, он никогда не встречал женщины более прекрасной. Но самое потрясающее, что эта женщина — его жена!
Конара не удивило, что она не вышла встречать его на берег. Она всегда делала все наперекор ему, лишь бы показать, какое отвращение она испытывает к викингам.
Но увидеть ее с Грегори — это было уж чересчур! Он сразу припомнил тот день, когда она разговаривала с мальчишкой из крепости, и то же самое чувство жгучей ревности охватило его с такой силой, что он едва не задохнулся. Сердце бешено заколотилось, и ему пришлось приложить все усилия, чтобы хоть немного взять себя в руки.
Ох, уж эта Мелисанда! Просто невероятно! Мало того, что она отвергает его, она решила и вовсе расторгнуть их брак. Он видел по ее гордо вздернутому носику и горящим глазам, что она полна решимости сражаться с ним до конца.
Она забыла только одну очень простую вещь, что она — его законная жена. Он занял место Мэнона, крепость — его, владения принадлежат ему, и она — тоже принадлежит ему. Он понял сегодня, что судьба их связала, и отныне они будут вместе.
Сейчас он желал ее настолько сильно, что не мог думать ни о чем ином. Она лежала под ним в прохладном потоке ручья, напоминала ему нимфу — мраморное тело, розовые лепестки губ.
Мелисанда попыталась выбраться из-под него. Но не могла сдвинуть его ни на дюйм. Глаза ее сердито горели.
— Вы не имеете никакого права…
— В самом деле?
В фиолетовой глубине ее глаз засверкали молнии.
— Вы вообще не вспоминали обо мне все эти годы!
— Простите же мне мою забывчивость! Я намерен сейчас же исправиться!
Он прильнул к ней губами, поглаживая рукой по щеке. Она с силой уперлась ему в плечо и, извиваясь, все пыталась высвободиться. Но он даже не шевельнулся; он был занят другим: эта женщина имела вкус сладкого вина и аромат мяты, и не в силах оторваться от нее он целовал ее жадно, страстно, безудержно.