— Ну, мой юный друг, — предложил Дюпре, — может быть, еще по стаканчику?
Свеча на столе почти догорела. Откинувшись в кресле, Эрик усмехнулся, чувствуя себя легко как никогда.
— Месье Дюпре, вы пристально изучали меня. Почему?
Старик ответил легким пожатием плеч:
— Любопытство, месье. Ничем не оправданное.
— Любопытство? — Удивившись, Эрик поднял свою оловянную кружку и сделал большой глоток виски. — Признаюсь, я несколько озадачен, месье. Скажите мне, что вы хотите узнать?
— У меня, нет намерения оскорбить вас.
Эрик улыбнулся:
— Так не оскорбляйте меня, а просто говорите.
Дюпре глубоко вздохнул.
— Может быть, я смогу оказаться вам полезен?
— В таком случае благодарю. Но пожалуйста, расскажите же, что все это значит.
Дюпре заговорил, сначала так тихо, что его слова были едва слышны в пустой комнате:
— Насколько я понимаю, Аманда Стирлинг теперь стала леди Камерон?
Эрик вдруг снова почувствовал, как судорогой свело Мышцы, острая боль полоснула сердце. Одиночество, горечь. Он хотел свою жену.
Хотел, чтобы она была рядом, лежала с ним, постанывая от желания.
И в то же время ему хотелось ударить ее и уйти прочь.
— Она моя жена. — Он не осознавал, что его глаза потемнели и сузились, что с лица слетела натянутая улыбка, а слова прозвучали как рычание. — Если у вас есть что сказать — говорите, поскольку я устал и быстро теряю терпение.
— Это деликатный вопрос…
— К черту деликатность! Или говорите, или оставьте меня в покое!
— Это целая история…
— Так рассказывайте!
Дюпре долго колебался, но трусом он не был. Он не стушевался при виде гнева Эрика, а быстро произнес:
— Очень много лет назад я знал ее мать.
— Мать моей жены?
— Да. Она была красавицей. Такой красивой! Светлой и грациозной, с солнцем в глазах, в словах, в каждом движении: Она была сама страсть, сама энергия, в ней кипела жизнь! Вспоминая ее, я сам молодею. Она была такой живой…
«Как Аманда, — подумал Эрик. — С вечным огнем в глазах, жаром в душе, страстью к жизни».
— Продолжайте, — опять коротко буркнул он.
Пьер Дюпре придвинулся ближе.
— В те времена я часто приезжал в Уильямсберг. Я был французом, родившимся на виргинской земле, преданным королю Англии. Но когда узнал, что в Уильямсберг прибывают акадийцы, я посчитал своим долгом приехать. Я обязан был помочь этим людям, которые говорили на одном со мной языке. Вы понимаете?
Эрик едва кивнул.
Дюпре продолжал:
— Я дружил с Ленорой. Она доверяла мне. Она… она обратилась ко мне за советом.
— За каким? — требовательно произнес Эрик.
— Видите ли, она была сама доброта. Видела страдания людей, видела их потерянность и растерянность. Когда прибыли корабли с высланными акадийцами, Ленора потребовала, чтобы ее муж приютил Некоторых из них. Возможно, это оказалось не столь уж большим благодеянием для них. Вы ведь знаете Найджела Стирлинга…