— Я никогда не изменяла тебе! — воскликнула она и почувствовала, как громко застучали зубы. — Я терпеть не могу Роберта! Ты ведь знаешь это.
— Этого я не знаю. Знаю только, что ты вышла из дома сегодня утром с ним вместе — , по собственной воле.
— Слуги…
— Слуги не станут врать.
— Но я .
— Что вы, миледи? — спросил он насмешливо.
Слова рвались из груди, но Аманда не могла их произнести. «Я люблю тебя». Эти три слова бились у нее в мозгу, но сказать их ему она не могла. Они пришли слишком поздно, он им не поверит.
— Я не делала этого! — воскликнула она, но Эрик недоверчиво усмехнулся.
— Мне хотелось убить Тэрритона… и тебя, — сказал он ей. — С того момента, как меня вызвали сюда, я чувствовал почти первобытное желание сеять разрушение и смерть.
— Эрик…
— Не бойтесь, миледи. Я не собираюсь заходить так далеко.
— Эрик, пожалуйста…
— О чем ты хочешь просить?
— Отпусти меня!
— Не забывай, что ты моя жена, — напомнил он. — И что я — солдат, вернувшийся с войны.
— Я ничего не забываю! Мы заклятые враги, милорд, и как бы я ни старалась, вы отказываетесь поверить мне.
— Ты снова предлагаешь драку? Ты решила сражаться со мной, своим мужем? Что ж, я победил, мадам! Вы проиграли. Но вы моя жена.
— Ваша презираемая жена! Эрик, во имя, Господа Бога.
— Во имя Господа Бога — нет, миледи. Я не отпущу вас сегодня ночью. Если эта война, узнайте ее суть. Если мы победим в этой войне, я стану героем. Если же победа окажется за королем, то я изменник. Но сегодня я победитель, а награда победителю стара как мир.
Аманда приоткрыла было губы, чтоб№ заговорить, но промолчала.
Увидев угрозу в его глазах, она замерла, не зная, о чем он думает.
Эрик провел рукой по ее лицу, совершенные очертания которого лишь подчеркивались густой россыпью обрамляющих его волос, непослушными прядками у висков. Красивой формы губы, нижняя чуть полнее, чем верхняя, влекли чувственным изяществом. Ее роскошная фигура поражала стройностью и пропорциональностью. Плечи, груди и бедра круглились плавными линиями, как у идеальной статуи, а кожа походила на мрамор своей безупречностью. В движении она была еще более прекрасна, напоминая сгусток энергии, напряжения и страсти. В глазах отражались все эмоции, обуревавшие ее. Эти волнующие глаза всегда зажигали в нем желание, не важно, горели они нетерпением любви или штормовой яростью.
Он склонился к ее лицу. Их глаза встретились на расстоянии всего лишь дыхания.
— Нет! Мы не будем… нет! — только и смогла выдохнуть Аманда в бессильном протесте. — Так нельзя! Без любви!
— Любовь, мадам? С каких это пор она стала для вас важна? Уж не с тех ли пор, как вы вышли за меня замуж? Или с того дня, когда вы нашли карту в моей библиотеке и передали ее своему отцу? Или, может быть, после того, как предали собственный дом?