— Значит, я свободна?.. — предположила она.
— Нет.
— То есть?
Он пересек комнату и взял в руки саблю, мушкет и кортик.
— Ты отправляешься во Францию.
— Во Францию? Нет, Эрик, я не…
— Ты едешь.
Обескураженная; Аманда обернула одеяло вокруг себя и хотела соскочить с кровати, но, запутавшись в простынях, потеряла равновесие. Эрик подхватил жену и спокойно встретил ее возмущенный взгляд.
— Эрик, умоляю тебя, оставь меня здесь, в Камерон-Холле. Я не предавала тебя и не буду…
— Увы, поверить тебе я не могу, — произнес он спокойно, но твердо.
— Но ты сказал, что я… — Аманда запнулась, а он вопросительно поднял брови. В ожидании продолжения его губы скривила недоверчивая усмешка.
Она густо покраснела.
— Ты сказал…
— Я сказал, что ты получила мое прощений. Но не мое доверие.
— Я не поеду во Францию. Сбегу в Англию! — пригрозила она, боясь, что расплачется, ибо слезы уже наворачивались на глаза.
Он гонит ее прочь.
— Нет, не сбежишь. Ты будешь не одна, — пообещал он.
— Эрик…
— Нет. Не умоляй, не клянись и не угрожай. На этот раз ты выполнишь мою волю. — Он поколебался, и тон его стал жестче, в словах зазвучала горечь:
— Во Франции, любимая, ты не сможешь вредить нам. Предлагаю тебе одеться. Твой эскорт появится здесь с минуты на минуту.
— Мой эскорт?
— Кэссиди, Пьер и Жак Биссе.
Биссе. От него ей ни за что не удастся сбежать в Англию. Она знала это. Жак ни на минуту не забывал, как поступили англичане с акадийцами. И не простил. Он будет охранять ее строже, чем родной отец.
— Ты не смеешь так поступать! — громко запротестовала она. И уже закричала со страхом и яростью, вцепившись пальцами ему в предплечья:
— Эрик, пожалуйста! Выслушай меня! Я не делала этого! Ты останешься в дураках, если не поверишь мне. Тебе будет больно, когда та, другая, что выдавала сведения врагам, снова предаст тебя.
Но Эрик, не обращая внимания на ее слова, собрался уходить.
Страх и отчаяние стали еще сильнее, и, не отдавая себе отчета, Аманда выпалила в неистовстве, разрушая то, что оставалось еще между ними:
— Ах ты, подлец! Я возненавижу тебя! Никогда не прощу!
— Не теряй надежды. Может, Данмор еще сумеет добраться до меня.
— Ты заслуживаешь веревки палача!
— Вот как? А ты будешь рыдать на похоронах? Ты ведь, кажется, сказала, что любишь меня?
— О, Эрик, пожалуйста! Не отсылай меня!
Он поднял ее на руки и отнес обратно в постель. Глядя в наполненные слезами изумруды ее глаз, он вдруг всей душой захотел отменить свое решение.
Но тут же сердце; его ожесточилось. Камерон-Холл мог оказаться сожженным дотла. Она ушла с Тэрритоном. Она сама призналась, что пошла с ним. Больше всего на свете он жаждал поверить, что она любит его. Жаждал поверить в ее невиновность.