«Что вам надо?» – спросила она по-английски. Я повторил историю об аистах, о путешествии, об Иддо. Внезапно, не отвечая мне, она снова принялась за работу, погрузив тяжелую сеть в темную воду пруда. Ее движения были неловки, и сама она напоминала мне птицу, отчего по всему моему телу пробежала дрожь. Я выждал несколько секунд, потом опять заговорил: «Что-то не так?» Женщина выпрямилась и ответила мне, на сей раз по-французски:
– Иддо погиб.
Путь аистов был залит кровью. Ощутив пустоту в сердце, я пробормотал:
– Погиб? Когда?
– Четыре месяца назад. Аисты как раз возвращались.
– И при каких обстоятельствах?
– Он был убит. Я не хочу говорить об этом.
– Мне очень жаль. Вы были его женой?
– Сестрой.
Женщина вновь наклонилась и принялась вытаскивать сетку, следя за рыбой. Иддо Габбора убили вскоре после Райко. Еще один труп. Еще одна загадка. И укрепившаяся уверенность в том, что маршрут аистов – это путешествие в ад без обратного билета. Я смотрел, как ветер играет светлыми волосами израильтянки. На сей раз она сама прервала работу и спросила:
– Вы хотели посмотреть на аистов?
– Ну, понимаете... – Теперь, когда погибло столько людей, моя просьба казалась мне самому по меньшей мере странной. – Я бы, конечно, хотел, но...
– Иддо лечил аистов.
– Я знаю, поэтому и...
– Они прилетают по вечерам туда, за холмы.
Она перевела взгляд на горизонт, потом прошептала:
– Ждите меня в киббуце, в шесть часов. Я вас провожу.
– Я не ориентируюсь в киббуце.
– Там есть маленькая площадь с фонтаном. В том квартале живут «стражи птиц», birdwatchers.
– Благодарю вас...
– Сара.
– Спасибо, Сара. Меня зовут Луи. Луи Антиош.
– Шалом, Луи.
Я пошел по тропинке, сопровождаемый враждебными взглядами двух мужчин, стоящих возле трактора. Я переставлял ноги, как лунатик, – ослепленный солнцем, оглушенный известием об очередном убийстве. Между тем, в тот момент я думал только об одном: пронизанные светом белокурые волосы Сары воспламенили мою кровь.
* * *
Меня разбудил щелчок затвора. Я вздрогнул и открыл глаза. Я уснул прямо за рулем на маленькой площади в киббуце. Люди в гражданской одежде окружили машину и навели на меня целый арсенал оружия. Среди них были и темнобородые великаны, и розовощекие блондины. Они переговаривались на восточном наречии, изобилующем гортанными звуками, – на иврите; у большинства на головах красовались ермолки – киппы. Они осматривали салон машины инквизиторским взором. Потом заорали по-английски: «Ты кто? Ты зачем сюда приехал?» Один из великанов стукнул кулаком по стеклу и прокричал: «Открой окно! Покажи паспорт!» Для большей убедительности он передернул затвор винтовки. Я медленно опустил стекло и просунул им паспорт. Здоровяк схватил его и передал одному из своих товарищей, продолжая держать меня на мушке. Мои документы пошли по кругу. Внезапно среди гомона послышался женский голос, тихий и суровый. Люди расступились. Я увидел Сару, расталкивающую локтями великанов. Она отпихивала их, хлопая руками по оружию, что-то выкрикивая и бранясь. Она выхватила у них из рук мой паспорт и тут же вернула его мне, продолжая поносить осаждавших. В конце концов мужчины развернулись и, ворча, шаркающей походкой убрались восвояси. Сара обратилась ко мне по-французски: