– И что потом?
– А ничего. Больше со мной никто не связывался.
– Не смеши меня!
Бованье колебался. На лбу у него выступил пот, он не поднимал глаз.
– Ладно, на следующий день мне позвонил лично Шарлье. Задал кучу вопросов об этом деле. Где нашли турчанку, при каких обстоятельствах и все такое прочее.
– И что ты ему сказал?
– То, что знал.
"То есть ничего, дурачок", – подумал Шиффер. Полицейский в бейсболке завершил свой рассказ:
– Шарлье предупредил, что сам передаст дело в суд и все согласует со службой иммиграционного контроля. И дал понять, что в моих интересах помалкивать.
– Где твой отчет?
Бованье улыбнулся.
– Они изъяли его в тот же день. Они всё уничтожили, даже запись переговоров на полицейской волне, убрали свидетеля – как не было!
– Зачем?
– Почем мне знать? Эта девушка ничего бы им не сказала, она была совершенно чокнутая.
– А ты почему промолчал? Бованье понизил голос:
– У Шарлье на меня компромат. Старая история.
Шиффер дал ему дружеского тумака и встал. Он ходил по комнате и переваривал информацию. Каким бы невероятным это ни казалось, похищение Земы Гокальп полицейскими не имело никакого отношения к серии убийств, совершенных Серыми Волками, что нисколько не умаляло важности ее как свидетеля в расследовании. Он должен найти Зему Гокальп, потому что она что-то видела.
– Ты возвращаешься в строй? – рискнул спросить Бованье.
Шиффер одернул мокрый плащ – ответом он Бованье не удостоил. Заметив на столе фоторобот, составленный Нерто, схватил его небрежным жестом охотника за беглыми преступниками и спросил:
– Помнишь имя врача, принимавшего Зему в Святой Анне?
– Еще бы. Мне ли его не помнить. Он однажды выручил меня рецептом...
Шиффер не слушал, он снова разглядывал фоторобот. Это виртуальное лицо было умело скомпоновано на компьютере из трех лиц реальных женщин – мертвых женщин. Черты широкие и мягкие, пушистые рыжие волосы. В памяти всплыли строки из турецкой поэмы:
У падишаха дочь была,
Подобная лицом Луне четырнадцатидневной...
Бованье спросил:
– История в "Голубых воротах" как-то связана с этой теткой?
Шиффер забрал фоторобот, перевернул бейсболку полицейского козырьком вперед.
– Если кто-то начнет задавать вопросы, надеюсь, ты не забудешь нам сообщить, дружок.
Больница Святой Анны, 9 часов вечера.
Он хорошо знал это место. Длинная стена с накрепко закрытыми воротами; маленькая секретная дверца на улице Бруссе, 17, похожая на артистический вход в театре, территория больничного городка – огромная, напоминающая пересеченную холмистую местность с разбросанными тут и там корпусами и павильонами, выстроенными в разные эпохи знаменитыми архитекторами. Настоящая цитадель, отгораживающая от мира нормальных людей вселенную безумия.