В тот же вечер, за ужином, я рассказала Мелани, что договорилась сходить с Джозефом на стройку, и она спросила:
— Разве тебе не нужно уезжать?
— В смысле? Куда уезжать?
— Ну, что там у тебя с этим румынским проектом?
— Я над ним работаю. Все бумаги у меня с собой.
— А съездить туда тебе не нужно?
— Пока нет. Поездка в Румынию запланирована через несколько месяцев.
— Знаешь, не хотелось бы, чтобы ты торчала здесь в ожидании, пока Джозеф на что-то решится.
— Почему? Думаешь, я его не интересую?
— Интересуешь или нет — какая разница? Он женат.
— А ты, Мелани, иногда бываешь жестокой.
— Кто, я? Не понимаю, о чем ты.
Мелани вообще человек тихий. Пока мы с Сэмом рвем и мечем по поводу несправедливости мира, она возится в саду, где у нее растут груши и сливы, или натягивает сапоги и бесформенную штормовку и идет с подругами по туристическому клубу в поход куда-нибудь в Озерный край — словом, предается мирным и безобидным занятиям. Однако мораль у нее просто ветхозаветная.
Мамина смерть вновь свела нас вместе — в первый раз с тех времен, когда мы все вместе состояли в клубе еврейской молодежи и для Мелани я была просто надоедливой младшей сестренкой ее ухажера, рыжей девчонкой, которая бегала за ними хвостиком и умоляла Мелани одолжить на один день ярко-персиковую помаду «Вулворт» — страшное преступление против хорошего вкуса для девочки, мать которой пользовалась косметикой Элизабет Арден и Хелены Рубинштейн. Теперь мы поменялись ролями; уже я, обнаружив, что Мелани на похороны собирается надеть черный пиджак с огромными подкладными плечами, сохранившийся с восьмидесятых, потащила ее в Манчестер за покупками. Тебе нужен новый имидж, говорила я, нужно обновить себя. Как насчет Армани? А маникюр? Ты только посмотри на свои ногти! Но мысль о том, что придется тратить деньги мужа на наряды, приводит ее в ужас, хоть теперь Ребики и купаются в деньгах. Вот благотворительность — дело другое. С ее подачи Сэм не меньше пятидесяти тысяч фунтов потратил на благотворительность; она сама выбирала, кому и на что, и выбирала тщательно, потому что ее интересует результат. Если это, скажем, провизия для какой-нибудь голодающей страны — значит, надо проследить, чтобы продукты не пропали, чтобы их не разворовали по дороге, чтобы местный диктатор не обменял их на оружие. Чаще всего она помогала жертвам преследований, но к организациям вроде «Международной амнистии», трубящим о правах человека, относилась с опаской.
«Почему она, Сэм?» — спросила я, когда стало ясно, что мой брат твердо намерен «погубить себя», как выражались наши клубные девицы, с Мелани Харрис.