— Ты знаешь легенды? — спросил кадир. — Сказания о Древних?
— Я знаю, кто такие траны, — отвечал Мишра. — Это древняя нация, они жили на Терисиаре задолго до появления других народов. От них самих не осталось костей, но кости их машин можно найти во многих местах в пустыне.
— И вы, чужестранцы, воруете эти кости, как грифы! — громовым голосом бросил кадир.
Хаджар увидел, что Мишра задумался, тщательно подбирая слова. Затем он сказал:
— Прибрежные народы лишь пытаются понять, что было раньше. Они надеются, что таким образом научатся предугадывать, что будет происходить в будущем.
Кадир издал нечленораздельный звук, будто мучился расстройством желудка.
— Есть вещи, которые лучше не знать. Древние могут прослышать, что ты копаешься в их останках, и наказать тебя за наглость. А потом наказать нас — за то, что мы тебя не остановили.
Мишра снова помолчал, затем произнес:
— Твои слова мудры, о величайший из великих. — Он посмотрел кадиру прямо в глаза, но лицо его было закрыто маской бесстрастия. Хаджар не заметил и следа сарказма.
Кадир, казалось, тоже. Откинувшись на подушки, толстяк взял с подноса огромную металлическую чашу для вина.
— Итак, ты ученый? — спросил он.
— Я всего лишь ученик, — ответил Мишра. — Но мои знания обширны.
— Ты неплохо знаешь наш фалладжи, — сказал вождь. Мишра пожал плечами:
— У меня были хорошие учителя. Благодаря языку я смог больше узнать о прошлом.
Кадир издал тот же нечленораздельный звук. Хаджар начал подозревать, что у предводителя сувварди было мало времени на изучение прошлого, а интереса заниматься этим — еще меньше.
— Ты знаешь чужестранные языки? Аргивский, корлисийский и иотийский? — Последнее слово он произнес так, словно бы это было ругательства
— Это один и тот же язык, — спокойно сказал Мишра, — но разные диалекты. Они возникли многие столетия назад из-за…
Кадир поднял руку, и юноша немедленно замолчал.
— Ты умеешь считать?
— Да.
— У меня девять патрулей по восемь человек в каждом. Сколько всего людей? — спросил повелитель.
— Семьдесят два, — молниеносно ответил Мишра.
— Четыре таких патруля ездят верхом. Сколько всего ног? — снова спросил толстяк и плотоядно улыбнулся.
— Двести семьдесят две, — почти не задумываясь, произнес аргивянин.
Лицо кадира потемнело, и он посмотрел на Хаджара. Тощий фалладжи погрузился в вычисления, загибая пальцы и пересчитывая сначала конные, потом пешие патрули, а потом число ног у каждого. Закончив, он кивнул.
Кадир бросил холодный взгляд на коренастого раба.
— Сойдет, — сказал вождь и бросил страже: — Выведите его и вымойте. — Мишре же он сказал: — Ракик, ты будешь учить моего сына. Научи его считать и говорить на твоем языке. Сделаешь, и с тобой будут хорошо обращаться. Подведешь меня — и будешь убит.