В своем эпохальном романе Оруэлл предсказал государство, где толпа фальсификаторов день и ночь работает над искажением фактов ради возвеличивания своего народа. Оруэллу не хватило фантазии изобразить государство, где политики, историки, священники, юристы, литераторы и журналисты упорно работают над фальсификацией истории ради очернения собственного народа, с огромным усердием выковывая для него цепи.
Перевоспитателям народа мало геноцида 6 миллионов евреев. Они изобрели геноцид 500 тыс. цыган. Об этом пишет Себастьян Гафнер [350].
«С 1941 года в оккупированных странах Восточной Европы началось, наряду с евреями, истребление цыган. Этот геноцид … почти не был потом изучен в деталях. О нем много не говорили, когда он случился, и сегодня о нем тоже мало известно; известно лишь то, что он имел место».
Следовательно, в деле геноцида цыган доказательств нет, но несмотря на это известно, что он имел место! Сказка об истреблении цыган в Третьем рейхе вошла в огромное число книг. Михаил Краусник в книге «Здесь — цыгане» плетет о «скрытом геноциде», приводя доказательство этого скрытого холокоста [351].
Что это за доказательство? Да все те же записки Гёсса в краковской тюрьме! Без этой испытанной карты — Гёсса — геноцид цыган рушится также как геноцид евреев. В «Хисторише татзахен» № 23 Валенди подробно разбирает выдуманное истребление цыган. Само собой разумеется, этот номер журнала был запрещен в самом свободном за всю историю немецком государстве. «Шпигель» 1979, № 10 сожалеет об отсутствии документов относительно убийства 500 тыс. цыган: «Их мучения не запечатлены в книгах, ни в какой монографии нет описания их шествия в газовые камеры и на место казни». Ничего удивительного в этом нет, ибо данный геноцид — плод больного воображения перевоспитателей немецкого народа.
Политическая и идеологическая элита Германии — за малым исключением — очутилась нынче в ловушке, выхода из которой нет. Ученым, техникам, инженерам, врачам и предпринимателям, конечно, нечего бояться разоблачения обмана, но политики всех мастей, историки нового времени и журналисты народом будут наказаны безграничным отвращением и бесконечным презрением, поскольку они его ежедневно шантажировали и унижали газовыми камерами Освенцима (а до 1960 года и Дахау).
Есть, разумеется, возможность придать краху определенные рамки: президент или канцлер могли бы обратиться к населению по телевидению с взволнованной речью и сказать правду. Но подобный поступок требует мужества и нравственного величия, чего оба названных деятеля лишены. Поэтому Коли и Вейцзекеры идут прежним путем. Они запрещают книги, отдают ревизионистов под суд, продолжают выплачивать Израилю компенсацию, сажают в тюрьму 80-летнего старика за преступление, которое он совершил в тридцатилетнем возрасте