Обменявшись любезностями, мы уселись, чтобы дружно разделить третью бутылку. Джейми и Мунро продолжали обмениваться новостями, слухами и сплетнями, чему ничуть не мешал тот факт, что говорил только один из двоих.
Я почти не принимала участия в разговоре, не умея читать знаки Мунро, хотя Джейми старался изо всех сил, переводя мне и обращаясь ко мне.
Вот Джейми ткнул большим пальцем в прямоугольные свинцовые штучки, украшавшие сумку Мунро.
— Решил оформить официально? — спросил он. — Или просто на тот случай, если дичи маловато?
Мунро закивал, как попрыгунчик.
— А что это? — с любопытством спросила я.
— Жетоны шатуна.
— О, ну конечно же, — протянула я. — Простите, что спросила.
— Шатун — это попрошайка, Сасснек, — объяснил Джейми. — А такой жетон — разрешение просить милостыню, действует он только в границах прихода, и попрошайничество разрешается всего один день в неделю. В каждом приходе свой жетон, поэтому нищие из одного прихода не могут просить подаяние в другом.
— Сдается мне, что это довольно гибкая система, — заметила я, разглядывая четыре свинцовые медальки Мунро.
— О, Мунро — случай особый. Он попал в плен к туркам на море. Провел много лет гребным на галере, а потом еще несколько лет — рабом в Алжире. Там он и потерял язык.
— Его… отрезали? — Мне стало дурно.
Джейми, кажется, это не волновало, хотя он, разумеется, давно знает Мунро.
— О да. И еще ногу ему сломали. Спину тоже, Мунро? Нет, — поправился он после бурной «речи» Мунро. — Спина — это несчастный случай. Это он спрыгнул со стены в Александрии. А вот ступни — работа турок.
Честно говоря, я вовсе не хотела этого знать, но и Мунро, и Джейми буквально умирали от желания рассказать.
— Ну? — сдалась я. — И что случилось с его ступнями?
С чем-то, напоминающим гордость, Мунро скинул изношенные сандалии и чулки, обнажив широкие, косолапые ступни. Кожа на них, толстая и загрубевшая, была в белых и красных пятнах.
— Кипящее масло, — пояснил Джейми. — Так они заставляют пленных христиан принимать мусульманскую религию.
— Похоже, это действенный способ убеждения, — признала я. — Значит, поэтому несколько приходов дали ему право просить милостыню? Потому что он пострадал за христианство?
— Ага, точно. — Джейми очень обрадовался тому, что я так быстро все поняла. Мунро тоже выразил свою признательность еще одним низким поклоном, после чего сделал несколько весьма выразительных и не очень пристойных жестов. Как я поняла, таким образом он похвалил мою внешность.
— Спасибо, друг. Ага, думаю, я могу ею гордиться. — Джейми, заметив мои поднятые брови, тактично повернул Мунро таким образом, что тот сидел теперь ко мне спиной, и я не видела его летающих пальцев. — Ну-ка, расскажи мне, что делается в горных деревнях?