— Почти.
— Мне нужно видеть остальные.
В моей жизни много было мужчин, которых я могла бы обвинить, что они хотят заглянуть мне под рубашку, но Дольф в это число не входил. На эту тему между нами никогда не было напряжения. Я уставилась на него, надеясь, что он возьмет свои слова назад, но он молчал. Надо было знать, что не возьмет.
Я вытащила рубашку из штанов и обнажила лифчик. Еще надо было его приподнять, чтобы показать круглую дыру — не шрам — над сердцем.
Он потрогал ее, как и все остальные, качая головой.
— Будто кто-то хотел у тебя сердце вырвать. — Он поднял глаза: — Анита, каким чертом ты смогла все это залечить?
— Можно одеться?
В дверь постучали, и вошел Зебровски, не ожидая приглашения, пока я все еще запихивала груди в лифчик. У него глаза полезли на лоб:
— Я помешал?
— Мы уже кончили.
— Ну и ну! Я думал, что у Дольфа больше сил.
Мы оба на него вызверились. Он осклабился:
— Граф Дракула оформлен и готов к отъезду.
— Его зовут Жан-Клод!
— Тебе виднее.
Мне пришлось наклониться и пошевелить груди, чтобы лифчик сел правильно. Они оба на меня глазели, а я из упрямства не стала отворачиваться. Зебровски глазел, потому что он жизнерадостный козел, а Дольф — потому что злился.
— Ты согласна сдать анализ крови? — спросил он.
— Нет.
— Мы можем получить судебный ордер.
— На каком основании? Я ничего не нарушила, Дольф, только показала, что я не мертва. Если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты разочарован.
— Я рад, что ты жива.
— Но горюешь, что не можешь взять Жан-Клода за задницу. Так?
Он отвернулся. Наконец я попала в точку.
— В этом дело? Ты огорчен, что не можешь арестовать Жан-Клода и добиться для него казни. Он меня не убивал, Дольф. И все равно ты хочешь его смерти?
— Он уже мертв, Анита. Он просто не знает, что надо лежать.
— Это угроза?
Дольф испустил низкий глубокий выдох:
— Анита, он ходячий труп.
— Я знаю, кто такой Жан-Клод, Дольф. Наверное, лучше, чем ты.
— Это я все время слышу.
— Ты что, злишься, что я с ним встречаюсь? Ты мне не отец, Дольф. Я имею право встречаться с кем хочу.
— Как ты можешь терпеть его прикосновения?
И снова гнев, злость.
— Ты хочешь его убить за то, что он мой любовник? — Я не смогла скрыть удивления.
Он не смотрел мне в глаза.
— Ты меня не ревнуешь, Дольф, и это известный нам обоим факт. Тебе не нравится, что он не человек?
— Он вампир, Анита. — Он наконец посмотрел мне в глаза. — Разве можно трахаться с трупом?
Уровень эмоций был слишком личным, интимным. И тут до меня доперло.
— Дольф, какая женщина в твоей жизни трахается с нежитью?
Он шагнул ко мне, дрожа всем телом, огромные руки сжались в кулаки. Почти багровой волной ярость залила его лицо. Скрипя зубами, он проговорил: