Взяв горстями его густые волосы, я оттолкнула их в сторону, как подобравшегося зверя. Обнажилась четкая гладкая линия спины. Он повернул голову набок и смотрел на меня сквозь толщу волос. В нем не было страха — было бесконечное терпение, готовность и голод.
Я встала над ним на четвереньки, оседлала его тело и прильнула ртом к коже. Я пролизала дорожку от плеча до плеча, но этого было мало. Я укусила его, слегка, и он чуть шевельнулся подо мной. Я укусила сильнее, и он чуть пискнул. Я сжала зубы так, что ощутила его плоть во рту, его мясо. Мне хотелось порвать его, съесть его в буквальном смысле. Желание было почти неодолимым. Я рухнула на него, прильнув щекой к его спине, и лежала, пока не овладела собой. Но аромат его кожи, ее гладкость под моей щекой, подъемы и спады дыхания подо мной — это было слишком. Я не съем его буквально, но напитаться мне надо.
Я укусила кожу спины, втянула ее в рот и не стала останавливаться на этот раз, пока не ощутила металлическую сладость крови. Для того, что хотел завершить зверь, крови было мало. Но я отодвинулась от раны и пошла дальше. Я покрывала спину Натэниела следами своих зубов, и все чаще в них оказывалась кровь. Как будто чем больше я это делала, тем труднее было контролировать себя.
Тело напрягалось от запаха свежей крови, наполняло меня жаром и страстями скорее пищевыми, чем сексуальными. Я сидела верхом, глядя на его спину, на свою работу. Кровь текла тонкими капельками из нескольких ран, но в основном были только отпечатки зубов. И этого было мало.
Я скользнула руками под его шорты сзади, осторожно проведя ногтями по коже. Он задергался, попытался подняться на кровати, и я толкнула его назад.
— Нет, — сказала я, и он затих под моими руками.
И я стянула с него шорты, оставив его голым. Расставив ему ноги так, чтобы можно было вставить между ними колено, я нагнулась к этой гладкой нетронутой коже и отметила ее зубами. Здесь больше можно было набрать плоти в рот, и более мягкой. Я наполняла рот, пускала кровь красными горячими кругами, пока не услышала, как он постанывает. И не от боли.
Я поднялась на колени и стала глядеть на раны, и мне хотелось ранить его еще и еще.
Тогда я сбросила топ и шорты. Обнаженным телом я навалилась на его голую спину, на ягодицы, растирая по телу кровь из его ран. «Да, да, да!» — повторял Натэниел, тяжело дыша. Голод его давил, как тяжесть, как тяжелая туча, нависшая над нами. Она душила, отнимала возможность мыслить — так он этого хотел. Этого, не секса, а вот этого. Он так давно хотел, чтобы я его подавила, подчинила, взяла.