– Я создала зомби, который не разлагается, chica. Аниматоры – вы ведь так себя называете – искали этот секрет годами. Я его нашла, и люди будут платить за него.
– Это неправильно. Может, я мало знаю о вуду, но даже в вашей религии это считается недопустимым. Нельзя же держать душу в заключении и не давать ей слиться с лао?
Доминга пожала плечами и вздохнула. Неожиданно она показалась мне очень усталой.
– Я надеялась, chica, что ты мне поможешь. Вдвоем мы могли бы работать намного быстрее. Мы бы стали такими богатыми, что тебе и не снилось.
– Ты обратилась не к той девушке.
– Теперь я это вижу. Я надеялась, что, раз ты не вуду, ты не сочтешь, что это неправильно.
– Христианин, буддист, мусульманин – кого ни возьми. Доминга, никто не сочтет это правильным.
– Может быть, да, может быть, нет. Спросить-то можно.
Я поглядела на разлагающуюся зомби.
– Хотя бы избавь свои экспериментальные образцы от мучений.
Доминга тоже взглянула на зомби.
– Впечатляющая демонстрация, не так ли?
– Ты создала вечного зомби, чудесно. Не будь же садисткой.
– Ты считаешь, что я жестока?
– Да, – сказала я.
– Мануэль, я жестока?
Отвечая, Мэнни смотрел, и его глаза пытались мне что-то сказать. Но я не могла понять, что именно.
– Да, Сеньора, ты жестока.
Она поглядела на него, и не только лицо, но и все ее тело выразили изумление.
– Ты и впрямь считаешь меня жестокой, Мануэль? Свою дорогую amante (возлюбленную)?
Он медленно кивнул:
– Да.
– Несколько лет назад, Мануэль, ты не был так скор в суждениях. Ты ведь не раз резал для меня белых козлят.
Я повернулась к Мэнни. Это было похоже на сцену из фильма, где главный герой внезапно открывает о ком-то страшную истину. Когда ты узнаешь, что один из твоих лучших друзей участвовал в человеческих жертвоприношениях, должна зазвучать музыка, а камера – показать крупный план. Не раз, сказала она. Не раз.
– Мэнни? – Мой голос упал до хриплого шепота. Для меня это было хуже, чем зомби. Черт с ними, с чужими. А это был Мэнни – и я не хотела верить. – Мэнни? – прошептала я снова. Он не смотрел на меня. Плохой признак.
– А ты не знала, chica? Разве твой Мэнни не рассказывал тебе о своем прошлом?
– Заткнись, – попросила я.
– Он был моим самым ценным помощником. Он сделал бы для меня все, что угодно.
– Заткнись! – крикнула я. Она замолчала; лицо ее вытянулось. Энцо сделал шаг в сторону алтаря. – Не надо. – Я сама не знала, к кому обращена эта просьба. – Я должна услышать это от него, а не от тебя.
Лицо ее стало гневным. Энцо навис надо мной подобно лавине, которая вот-вот обрушится. Доминга коротко кивнула: