Всю ночь работали санатлойские кузнецы; снимали пламенеющие мечи с наковален, передавали их в руки ожидающим тут же всадникам, и те с бешеной быстротой -мчались на своих конях в лунную ночь, сверкая в воздухе индусской сталью, все еще дышащей пламенем горна.
До рассвета не отходил от окна Мамамзе в эту бессонную ночь. Только когда небо заиграло сизо-голубыми красками и погасли последние лучи Марса, он немного вздремнул.
На рассвете его разбудил амирчкари и доложил, что лошади готовы. Два копьеносца проводили его че-|рез двор и усадили на коня. Главный конюший подал плеть.
Мамамзе просил передать благодарность царю и Звиаду-спасалару. Он просил также передать католикосу его просьбу — посетить замок Корсатевела и прислать священников, и иконы для эриставства. Всадники проехали крепость Мухнари, и амирчкари повернул коня к северу. Только тогда Мамамзе поверил, что его сопровождают не на тот свет, а в собственное эриставство.
Весна подступала к горам. По берегам Арагвы зацвела алыча. Жаворонки возносили в небо радость обновленной земли.
Апрель был на исходе.
Георгий послал к католикосу Мелхиседеку начальника дворцовых слуг и просил его пожаловать к нему в субботу после вечерни. Католикос удивился, увидев и приемной посланца. Раньше царь лично приходил к нему.
Католикос был недоволен царем, но никому не мог В этом признаться. Георгий не так был предан делам веры и нравственности, как отец его Баграт.
Усердно превозносил Мелхиседек Баграта. Баграт был набожен, и господь ниспослал ему милость свою; нот почему Баграт завоевал Кавказ — от Джикети до Каспийского моря — и объединил столько грузинских земель. Мелхиседек не мог и предположить, что летописец напишет о благочестивом Баграте:
«Баграт Куропалат пригласил кларджетских царей Сумбата и Гургена, сыновей Баграта— Артануджского, племянника отца своего погостить в свой замок Фана-скерти, а потом полонил гостей, разорил их страны, разрушил города, а самих заточил в крепость Тмогви. В этой же крепости гости испустили дух».
Католикос хранил в своей памяти эти события, но то, что он простил мертвому, никогда не простил бы живому своему современнику.
Много месяцев не прекращалась тайная борьба между царем и престарелым католикосом. Когда царь велел ковать мечи и готовиться к войне, Мелхиседек простаивал ночи на молитве. Звиад-спасалар настойчиво требовал ослепить Мамамзе в наказание за измену. Но этого ему было мало. Он хотел сам вести рать на мятежников, чтобы сравнять с землей замки Корсатевела и Кветари.
Между тем католикос уверял Георгия: