— Царь просит ваше святейшество пожаловать к нему.
Вторично приглашает его царь! Не судьба ли Фарсмана Перса тревожит его? Не нравится Мелхиседеку этот отступник, тем более что никто не знает точно, кто он: перс, сарацин или грек. Фарсман Перс? По-видимому, это лишь прозвище. Никто не ведает, кто он и откуда. Он знает языки и законы многих народов: грузин, арабов, турок, иранцев, греков. А сам к какому народу принадлежит?
Еще Баграту высказывал католикос свое недовольство этим язычником, но царь взял да и окрестил соро-. капятилетнего Фарсмана.
Фарсман не обременял себя постами и молитвами, он редко ходил в церковь.
Царский духовник не раз доносил католикосу, что Фарсман тайком посмеивается над религией Христа и часто, накурившись опиума, острит, что у богородицы было столько же детей, сколько ангелов может поместиться на острие иголки. Кощунственной и хитрой была эта шутка. Ежели ему говорили, что на острие иголки уместятся десять тысяч ангелов, он отвечал: «Вы, видимо» не знаете, что ангел ростом с человека». Если же кто отвечал, что ангел не может уместиться на острие иголки, он пояснял: «Вы, значит, не знаете, что ангелы бесте-лесны». И начинал так подробно рассказывать о бестелесности ангелов, что погружал собеседника в сон.
Он знал много ремесел. В последнее время занялся изготовлением солнечных часов, таскался по эристав-'ствам и сооружал часы.
Иногда, как шута, его зазывали на пиршества. Он смешил старых азнауров, вышучивал все религии (чтобы скрыть свою), высмеивал людей всех национальностей (чтобы не выдать своей).
Долго подыскивал католикос всяческие поводы для того, чтобы потребовать у царя его изгнания. И сейчас Мелхиседек торжествовал: царский духовник сам подсказал ему этот повод.
Оказывается,, Фарсман Перс повадился в женский монастырь. Он подарками завлекал девиц в одну из тем-
ных улиц Санатлойского квартала, где жил сам за упраздненной базиликой, и там их бесчестил.
Последней его жертвой была тринадцатилетняя девушка из рода великого азнаура Фанаскертели. Она оказалась родственницей царского духовника, и на этот раз, без сомнения, был найден тот брод, в котором святотатец Фарсман должен был, по грузинской пословице, утонуть.
Следствие было закончено, но Фарсман достраивал храм в Схалтбе, и потому католикос молчал. Он избегал встречи с царем, боясь, как бы Георгий не заступился за Фарсмана.
Н о Мелхиседек не мог уклониться от повторного приглашения царя, полученного через царского духовника. Он был несколько даже обижен этим приглашением, но решил сразу же отклонить заступничество царя и настойчиво требовать наказания «поганого язычника».