— Его приглашение весьма кстати, — отвечал Кортес, — поскольку дворец в Мехико все еще строится, а в нашем лагере в Койоакане слишком много народу, так что здесь у меня не получилось бы оказать вам такой прием, которого заслуживает ваша милость.
У Алонсо де Вильянуэвы Гарай и познакомился с Памфило де Нарваэсом, получившим разрешение Кортеса возвратиться из своей ссылки в Веракрусе и переехавшим в Койоакан.
Первая их встреча была не слишком теплой: побежденный капитан питал надежды, что Гарай сумеет сделать то, что ему самому оказалось не под силу, а именно победить Кортеса. И был очень разочарован. Поэтому Нарваэс, который постоянно носил черную повязку на месте потерянного глаза — напоминание о стычке с Сандовалем, — принялся упрекать Гарая, что тот сдался на милость Кортеса, даже не попытавшись дать ему бой.
— Только великий военачальник мог со столь немногочисленным войском завоевать огромные земли, принадлежавшие индейским королевствам, — заявил ему Гарай, отдавая должное заслугам Кортеса.
— Да, вы правы, ему нет равного ни в Индиях, ни в самой Испании, ни в Италии, и его подвиги останутся в веках, о нем будут вспоминать, как вспоминают Карла Великого или Юлия Цезаря, — отвечал Нарваэс. Хоть он и затаил злобу на Кортеса, но при всем том постоянно расточал в его адрес льстивые речи, словно был самым верным и преданным его вассалом. — И слава эта будет тем громче, чем больше людей будут поступать так, как вы, дон Франсиско.
— Что вы хотите сказать? — удивился Гарай.
— Я говорю, что слава полководца только возрастает, если победы даются ему без боя, без жертв и разрушений: погибших нет, асьенды целы, войско не несет потерь, совсем напротив, оно лишь укрепляется — ведь солдаты и капитаны неприятеля присоединяются к армии победителя. Так и произошло с вами: вы проиграли войну не на поле боя, а попав в ловушки, расставленные законниками. К вящей славе Кортеса, вы добровольно вручили ему свою шпагу, даже не скрестив ее со своим противником. Я-то, по крайней мере, хоть и понес тяжкое поражение, лишившись всего, что имел, но все же сумел сохранить свою честь, ибо проиграл как настоящий воин, в открытом бою с достойным противником.
Гарая больно задели эти упреки, которые он счел несправедливыми. Он вовсе не сдался без боя, отдав своих людей победителю, как пытался это представить Нарваэс.
В его войске начался мятеж, многие дезертировали, и произошло это еще до того, как он отправился в Койоакан к Кортесу. Кроме того, Гарай, в отличие от Нарваэса, прибыл в Новую Испанию по собственной воле, не подчиняясь ничьему приказу, и был принужден склониться только перед волей императора, который запретил посягать на земли Кортеса. Гарай не посчитал нужным смолчать и с присущим ему изяществом выражений так ответствовал своему собеседнику: