Возвращаясь от рассуждений о святой истинной вере к нашей истории, скажу, что Кортес подробно объяснил мне, что будет от меня требоваться, а я заверил его, что в точности все исполню. Он остался доволен моим ответом и пообещал по возвращении щедро одарить меня золотом и пожаловать энкомьенду, в случае же, если мне не суждено будет вернуться, он пообещал наградить моих родных, так что я сообщил ему их имена и рассказал, как их найти в Испании.
Больше всего дона Эрнана беспокоило, что его план может потерпеть неудачу, если о нем проведает какой-нибудь недоброжелатель, который употребит во зло то, что ему станет известно. Поэтому он заставил меня принести присягу на Библии, что я буду хранить молчание и не скажу никому ни слова о том, что мы только что обсуждали.
— Ваш отъезд должен быть тайной даже для ваших ближайших друзей, — предупредил он меня.
Следуя его совету, я так старался сохранить в секрете наше предприятие, что даже вечером, накануне отъезда, как ни в чем не бывало, отправился в таверну, чтобы не возбудить подозрений, и изо всех сил старался не проболтаться и вообще не говорить ничего лишнего, ибо всякий знает: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке и под действием вина слова опережают мысли, так что потом остается лишь горько упрекать себя в несдержанности. А уже на следующий день я бесследно исчез из Мексики, так что многие расспрашивали, куда я подевался, и пытались меня разыскивать, опасаясь, не постигла ли меня участь троих Кастильо. Однако вскоре они оставили свои попытки, так как на все жалобы о моем исчезновении Кортес только улыбался, охлаждая пыл ретивых и успокаивая огорченных. Эти загадочные улыбки Кортеса дали повод думать, будто ему прекрасно известно, что со мной приключилось, и он просто не хочет об этом говорить. Уверившись, что за всем этим скрывается какая-то тайна, некоторые из моих знакомых стали распространять всяческие слухи о моем местонахождении, и многие из этих предположений были еще более невероятными, чем то, что со мной произошло на самом деле.
в которой рассказывается о том, как на бригантине мы отправились из Сан-Хуан-де-Улуа, и о том, что с нами приключилось до нашего отплытия из Гаваны вместе с большой испанской эскадрой
Мы с Сикотепеком выехали из Мехико тайком, словно воры, чтобы никто не проведал о цели нашего путешествия. Кортес окружил все, что касалось нашего предприятия, такой тайной, что не стал посвящать в это даже самого Гонсало де Сандоваля. Я это знаю, потому что накануне отъезда провел немало времени с Сандовалем наедине, без лишних ушей, и при всем том он ни слова не сказал мне о нашем предстоящем путешествии, из чего я заключил, что если дон Эрнан и рассказал ему об этом деле, то уже после нашего отбытия.