Гвенвифар в страхе отпрянула:
- Я боюсь быть Верховной королевой!
- Да ты всего на свете боишься, - грубо оборвал ее Леодегранс. - Вот поэтому тебе нужен заботливый муж, а король, он получше королевского конюшего будет! - И, видя, что у дочери задрожали губы, тут же подобрел: Ну, полно, полно, девочка моя, не плачь. Доверься мне, я-то лучше знаю, что тебе во благо. Вот для того я у тебя и есть: чтобы присмотреть за тобою и выдать тебя за надежного человека, способного порадеть как должно о моей прелестной маленькой дурочке!
Если бы король обрушился на нее с бранью и попреками, Гвенвифар, возможно, и продолжала бы настаивать на своем. "Но как, - обреченно думала она, - как сердиться на лучшего из отцов, который лишь о моем счастье и печется ?"
Глава 3
Однажды ранней весной, на следующий год после Артуровой коронации, госпожа Игрейна сидела в своей келье, склонившись над подборкой вышитых алтарных покровов.
Всю свою жизнь она любила изящное рукоделие, но и в девичестве, и позже, замужем за Горлойсом, она, подобно всем женщинам, не покладая рук, ткала, и пряла, и обшивала весь дом. Как королева Утера, окруженная толпами слуг, она могла себе позволить тратить время на изящную вышивку и ткать кайму и ленты из шелка; а здесь, в обители, она нашла своему искусству достойное применение. "В противном случае, - думала она не без грусти, мне пришлось бы разделить удел столь многих монахинь: ткать лишь темное и грубое шерстяное полотно на платье" - такую одежду здесь носили все, включая саму Игрейну, - или тонкий, но скучный своей однообразностью белый лен на покрывала, камилавки и алтарные покровы". Лишь двое-трое из сестер умели работать с шелком и владели искусством вышивания; Игрейна же затмевала их всех.
Игрейне было слегка не по себе. Нынче утром вновь, стоило ей усесться за пяльцы, ей померещилось, будто она слышит крик; не думая, она стремительно развернулась; ей показалось, будто где-то вдали Моргейна воскликнула: "Мама!" - и в крике этом звенело отчаяние и мука. Но в келье царила тишина, вокруг не было ни души, и спустя мгновение Игрейна осенила себя крестом и вновь принялась за работу.
И все же... она решительно прогнала искушение. Давным-давно она отвергла Зрение как обольщение язычества; с чародейством она не желает иметь ничего общего. Игрейна отнюдь не считала Вивиану воплощением зла, однако Древние боги Авалона, несомненно, в союзе с дьяволом, иначе им ни за что не удалось бы сохранить свою силу в христианской земле. И этим-то Древним богам она некогда отдала свою дочь!