Узнав, что Моргейна покинула Авалон, Игрейна подумывала о том, чтобы послать гонца ко двору Лота и выяснить, не там ли ее дочь; но тут ударили морозы, и каждый день превратился в битву с холодом, с обморожениями, с губительной сыростью; в разгар зимы даже сестры ходили голодными и делились тем немногим, что оставалось у них из еды, с нищими и поселянами.
А однажды, в суровые дни зимы, Игрейне померещилось, будто она слышит голос Моргейны, а та зовет - зовет ее в муке и боли: "Мама! Мама!" "Моргейна - одна-одинешенька, перепугана - Моргейна умирает? Где, о Господи, где же?" Игрейна стиснула в пальцах крест, что, подобно всем сестрам, носила у пояса. "Господь наш Иисус, охрани и защити ее; Мария, Матерь Божья, даже если она грешница и чародейка... сжалься над ней, Иисус, как сжалился ты над женщиной из Магдалы, а та была хуже ее..."
Игрейна в смятении осознала, что на прихотливую вышивку упала слеза; чего доброго, теперь пятно останется. Она утерла глаза льняным покрывалом, отодвинула пяльцы подальше и сощурилась, чтобы лучше видеть... да, она стареет, зрение то и дело подводит или это слезы?
Игрейна вновь решительно склонилась над вышиванием, но перед взором ее опять возникло лицо Моргейны, а в ушах зазвенел отчаянный крик дочери, словно душу ее вырывали из тела. Сама Игрейна так кричала и звала мать, которую и не помнила толком, когда производила на свет Моргейну... неужто все женщины при родах призывают матерей? Игрейна похолодела от ужаса. Моргейна рожает... неведомо где, этой лютой зимой... на Артуровой коронации Моргауза, помнится, пошутила на этот счет: дескать, Моргейна привередничает за столом так, точно младенца носит. Точно против воли, Игрейна принялась подсчитывать на пальцах; да, если Моргауза не ошиблась, Моргейне предстояло рожать в самый разгар зимы. И даже теперь, погожей весной, Игрейне мерещилось, что она вновь и вновь слышит тот крик; ей отчаянно хотелось поспешить к дочери, но куда, куда?
Позади раздались шаги, предостерегающее покашливание, и девочка из числа юных воспитанниц монастыря произнесла:
- Госпожа, к вам гости, и среди них - священнослужитель, не кто иной, как сам архиепископ! Они ждут во внешнем покое.
Игрейна отложила вышивание в сторону. Как оказалось, пятна таки не осталось. "Ни одна из пролитых женщинами слез не оставляет следа в мире", горько подумала она.
- С какой стати я понадобилась архиепископу?
- Он ничего не сказал мне, госпожа, и, думается мне, матери-настоятельнице - тоже, - сообщила девочка, явно не прочь посплетничать. - Но разве ты не посылала дары тамошней церкви в день коронации?