— Сегодня ночью кто-то вторгся в пределы моей частной собственности, нарушил покой моего жилища, — отрешенно сообщила Джиллиан. — Кто-то отсоединил все лампы в системе световой охраны у меня во дворе, затем подошел к дому и с помощью краскораспылителя написал на оконном стекле в комнате моей матери: «Эдди Комо жив». Потом снова подсоединил лампы. Господи, чтобы выйти из нервного шока, матери понадобилась кислородная подушка. Думаешь, я не знаю, что такое страх, Кэрол? Думаешь, не понимаю, что творилось у тебя в голове вчера вечером, когда кто-то неведомый крался по твоему коридору? Будь у меня в тот момент пистолет, я бы тоже подстрелила кого-нибудь. И скорее всего какого-нибудь глупого соседского мальчишку, устроившего все это. Вот почему я сказала: никакого оружия.
— Ты же у нас святая, Джиллиан...
— Проклятие! Ты хочешь этого разговора, Кэрол? Отлично. Меньше чем через десять минут здесь будут детектив Фитц и сержант Гриффин, так что давай поскорее разделаемся с этим.
— Вот в этом ты вся, Джиллиан. Я пытаюсь что-то по-человечески обсудить, а ты опять хватаешься за повестку дня.
Джиллиан поджала губы, потом перевела взгляд на Мег:
— Хочешь выйти из игры?
— Что?
— Ты хочешь выйти из игры? С тебя довольно? Тебе надоел наш «Клуб»?
— Я... нет... — растерянно промолвила Мег. И повторила, уже более твердо: — Нет. Я не хочу выйти.
— Почему?
— Потому что... потому что мы нужны друг другу. Ну сами посудите. Кто еще стал бы выслушивать рассказы о ночных хулиганствах и подстреленных мужьях и при этом не смотреть на нас как на чокнутых. Такие разговоры со всеми прочими людьми показались бы чистым сумасшествием.
— Но они и есть чистое сумасшествие! — нетерпеливо воскликнула Кэрол. — Именно это я и пытаюсь вам втолковать. Прошел год. Мы уже выросли из учтивых бесед, разглагольствований о правах жертв и о судебной стратегии. Во всяком случае, пора бы вырасти. Если у нас «Клуб непобежденных», тогда самое время поговорить о том, как нам остаться непобежденными. Или — не остаться. Если, конечно, тебе не претят эти разговоры, Джиллиан. Тебе нет равных, когда нужно пригласить представителей полиции, чтобы те отчитались перед нами о ходе следствия. Или попросить Д'Амато, чтобы тот объяснил нам тактику ведения судебного процесса. Но когда дело доходит до нас самих — совершенно одиноких, предоставленных самим себе, усталых, издерганных морально и физически, — ты прекращаешь деятельность. Ты всячески стараешься устраниться. Мало того — ты и нас вырубаешь. А это несправедливо. Скажу честно: если бы я нуждалась в подобном обращении, то отправилась бы домой, к мужу.