— Вы не знали, что он написал письмо Баркли Фишеру?
— Господи, конечно нет!
— Вы собираетесь рассказать ему о нашем разговоре?
— Там будет видно.
Тогда передайте, — повторил я, — что если он попытается сообщить что-нибудь миссис Фишер, и вообще, если он вздумает писать письма, то у него будут крупные неприятности.
— Сообщите ему свою угрозу сами.
— Мне не удастся это сделать, если я не увижусь с ним, как вы обещаете.
— Верно.
— Раз вы все равно будете разговаривать с ним, почему бы вам не передать ему мои слова?
— Потому что, — ответила она, улыбаясь, — передавать ваши угрозы — не лучший путь к приобретению шляпного магазина. А теперь, если вы будете послушным и уберетесь отсюда, я примусь за возведение препятствий… Возможно, в конце концов то, что я сделаю, пойдет на пользу вашему клиенту.
— Ухожу. — Я направился к выходу.
Лоис проводила меня.
— Пока, — сказал я. — Будьте паинькой.
Она скорчила гримасу:
— Хватит нотаций! Предоставьте их Джорджу. Это его конек. Тем не менее, к вашему сведению, я буду очень, очень осторожна.
Я занялся Джорджем Кэдоттом. Судя по всему, Лоис не поленилась сделать то, что обещала.
Разыскать квартиру Джорджа не составляло большого труда, но он уехал из дома за час до моего визита.
Клерк сказал, что он предупредил по телефону, что уезжает на несколько дней, и просил прятать его почту в безопасное место, а не оставлять в почтовом ящике. Я получил описание его спортивной машины и ее номер.
Итак, обычным путем мне не удастся найти его. Этим я всецело обязан Лоис.
Я сел за телефон и обзвонил всех торговцев картинами, все клубы художников, а также натурщиц. В конце концов мне удалось найти владельца магазина, торговавшего предметами искусства, который знал Гораса Даттона.
У него были выставлены какие-то картины Даттона.
Я задал ему несколько вопросов, затем извинился, сказав, что это какой-то другой Даттон, а не тот, что нужен мне, и повесил трубку. Путь мой лежал в этот самый магазин.
Я попал в окружение абстрактной живописи. По-моему, все картины выглядели ужасно. Творение, подписанное Горасом Даттоном, называлось «Восход над Сахарой» и стоило пятьдесят семь долларов. Оно напоминало яичницу-глазунью, приготовленную неумелой кухаркой.
Я отступил назад и принялся рассматривать ее с таким выражением лица, будто она меня чем-то заворожила. Я наклонял голову то к одному, то к другому плечу. Я сложил большой и указательный пальцы колечком и посмотрел сквозь него. Я то подходил поближе, от отступал вновь. В конце концов все эти манипуляции не остались незамеченными торговцем.