Он впился в меня глазами так пристально, словно я был редкостной тропической рыбкой, плавающей в аквариуме.
— Любопытно, — сказал он. — Да кто вы такой, черт побери?
— Я уже говорил вам, кто я такой и чего хочу. Итак, что вы намерены предпринять?
— Я намерен через десять секунд вышвырнуть вас отсюда.
Он вскочил с кресла и распахнул дверь.
— Вон!
Я тоже поднялся и выбрал место, где мог бы использовать красивый прием — выбросить правую руку вверх, изогнуться и перебросить его через свою голову.
Он подкрадывался ко мне очень осторожно.
Я выжидал, двигая правой рукой.
Однако то, что произошло затем, нисколько не походило на мои упражнения с Хашитой. Он рванулся и приблизился ко мне сбоку. Одна рука схватила меня за воротник пиджака, вторая — за бедро. Я пытался сопротивляться, но с таким же успехом мог бы стараться сдвинуть с рельсов тяжело груженный состав. Я вылетел из комнаты так стремительно, что у меня засвистело в ушах. Я выбросил вперед руку, чтобы смягчить удар тела о противоположную стену коридора, но вместо этого ухватился за край почтового ящика, находившегося возле лифта. Мой противник настиг меня здесь, оторвал от ящика, развернул и дал мне пинка левой ногой.
Я узнал теперь, как чувствует себя футбольный мяч после хорошего удара по нему.
Удар был так силен, что я по инерции пролетел футов двадцать, прежде чем растянулся на животе и услышал, как Рингоулд вернулся к себе и запер дверь. Я захромал по коридору, завернул за угол в поисках лестницы и, не найдя ее, побрел назад.
До поворота оставалось еще футов двадцать, когда прогремели три выстрела. Секунду или две спустя кто-то пробежал в другой конец коридора.
Я заковылял быстрее. Прямоугольный луч света падал на распахнутые настежь двери девятнадцатого номера. Я, взглянул на часы — одиннадцать шестнадцать.
Мальчик-лифтер уже закончил дежурство и ушел, включив автоматику.
Я нажал кнопку и, как только лифт начал подниматься, на цыпочках вошел в номер.
Тело Рингоулда было распростерто у порога ванной комнаты. Голова откинута назад, руки изогнуты под каким-то невообразимым углом. Одно колено — в ванной, левая рука протянута к двери моего номера.
В правом кармане пиджака я нащупал плотный, продолговатый лист бумаги. Рассматривать его было некогда. Я вынул лист, засунул в карман и направился к выходу. В прихожей горел свет. Я выключил его и постоял, осторожно выглядывая в коридор. Женщина средних лет с мелкими кудряшками на голове выглянула из своего номера.
— Вы слышали, кажется, кто-то стрелял? — окликнул я ее.
— Да, — отозвалась она.