Поколебавшись, он вспомнил о револьвере. Выхватив его, Чак щелкнул затвором и прищурился. И тут же вспомнил, как когда его в последний раз таскали в суд, старый негодяй — судья ворчал что-то о превышении «самозащиты». Медленно опустив руку с зажатым в ней револьвером, Чак оскалился, словно собака, которая и хотела бы укусить, да не смеет.
Наконец, взяв себя в руки, он поспешил к выходу, но незнакомец был уже у дверей, и, насколько мог судить, о чем-то договаривался с миссис Харпер.
— Вышвырни этого прохвоста! — взревел Харпер
И в ту же минуту увидел, как Данмор взялся за ручку двери.
— Как вас зовут и что вам надо в нашем доме? — услышал Харпер голос жены. — Эй, а ну-ка, убирайтесь отсюда! Чак таких не любит!
В ответ раздалось вежливое бормотанье. Хлопнула дверь. Чак влетел в кухню и обнаружил, что жена, кипя от бешенства, дергает ручку двери.
— Чак, он оттолкнул меня, захлопнул дверь перед самым моим носом, да еще и заперся изнутри! В жизни ничего подобного не видела! Нет, это просто возмутительно! Что ему нужно?! Кто он вообще такой?! Ух, с какой бы радостью я выцарапала ему глаза!
Чак Харпер неожиданно расхохотался. Но смех его быстро стих, сменившись злобным рычанием. Словно не веря своим глазам, он осторожно потрогал ручку двери, постоял немного, потом повернулся и вышел.
Жена бросилась за ним, но он отшвырнул ее в сторону.
— Ты ведь не убьешь его, Чак? — испуганно залопотала она. — Послушай, Чак, даже и не думай…
— Я собираюсь вышвырнуть его вон! — рявкнул Чак Харпер, рысцой сворачивая за угол дома.
Повернув, он вдруг поскользнулся и тяжело рухнул на землю, до крови расцарапав руку.
Его точно обухом по голове ударили. Медленно, стиснув зубы, чтобы не застонать, Чак поднялся на ноги. Все плыло у него перед глазами. Черная злоба заполнила его душу и, словно взбесившийся зверь, Чак ослеп и оглох от ярости.
Хромая, он подошел к парадной двери и навалился на нее всем телом. Тяжелый засов, заложенный с внутренней стороны, жалобно скрипнул.
Дверь была заперта!
Чак отшатнулся.
— Мой собственный дом! — прохрипел он.
Сколько он себя помнил, всегда его любимейшим развлечением было приходить в ярость, разжигая ее в своей душе по малейшему поводу или без повода. Чак млел от восторга, видя, как бледнеют другие, не понимая причин его бешенства. Но теперь… теперь он уже не шутил.
В первый раз за всю свою жизнь Чак чувствовал, что сделает благое дело, избавив мир от подобного ублюдка!
Да и потом у кого, у какого судьи повернется язык в чем-то обвинить добропорядочного гражданина, если он защищает свой дом и семью от сумасшедшего маньяка?! Куда там?! — ему устроят овацию, знакомые и незнакомые будут счастливы пожать ему руку, а его собственная жена, восхищенная его доблестью, не посмеет и пикнуть…