Поэтому он с такой тревогой взглянул на крохотный клочок рисовой бумаги, очутившийся в его руке.
Они с Бесс сидели в кинозале чуть наклонившись друг к другу, и со стороны сразу было видно, что они отлично ладят между собой. Они смотрели боевик с кучей гангстеров и бесконечной стрельбой. Из динамиков раздавался грохот автоматных очередей, и ни Бесс, ни Дик не заметили легко проскользнувшей по проходу фигуры человека, который тихо искал свободное место в темном зале.
Однако фигура на какую-то долю секунды задержалась в проходе как раз рядом с Диком Спрэйгом. Едва заметное движение — и Дик почувствовал в своей руке клочок рисовой бумаги.
Дик вздрогнул от неожиданности и повернулся, чтобы рассмотреть человека, передавшего ему записку, но незаметная фигура уже растворилась в темноте кинозала.
Дик дождался, когда внимание Бесс будет поглощено фильмом, и развернул бумажку, хотя вовсе не нуждался в этом. Он угадал, что там написано.
Дик увидел несколько мазков, нанесенных верблюжьей кисточкой, и четкие красные линии печати. Дик знал, что красная печать вырезана из камня и что это — личная печать Фонг Дая. Он также знал, что черной тушью нарисован иероглиф «лай», что означает «приходи».
Иероглиф представлял собой сложное переплетение угольно-черных мазков: слева был нарисован удлиненный прямоугольник, справа — множество разнообразных черточек, разделенных на две части линиями, проходившими посередине и доходящими до центра прямоугольника.
Дик Спрэйг не умел читать по-китайски, но он достаточно часто видел роковой иероглиф вместе с красной печатью, чтобы знать, что означает такая записка. И он знал, что должен все бросить и спешить на встречу.
Он смял бумажку, сунул ее в карман и дотронулся до руки Бесс.
— Я должен идти, дорогая.
Она повернулась к нему, в ее глазах застыл страх, вызванный гангстерским фильмом, которым она еще секунду назад была полностью поглощена.
— Идти? Куда?
— По делу. Меня только что вызвали. Ее глаза расширились от негодования.
— Это все твои китайцы! — выпалила она.
Он пожал плечами, поднялся и помог ей надеть шубку.
— Это деньги, — спокойно сказал он. — Наш хлеб с маслом. Нельзя же затевать спор с хлебом и маслом.
Она не проронила ни слова, пока она выходили из кинотеатра и пока он ловил такси и помогал ей сесть в него. Бесс была бессильна против его логики, и она ненавидела ту таинственную силу, которая могла вот так внезапно вызвать Дика из кинозала и потребовать безоговорочного повиновения.
Она смотрела прямо перед собой, и ее подбородок был упрямо вздернут. Взгляд голубых глаз был холодным и жестоким. Резко подхватив полы шубки, она уселась в машину. Она была явно сердита.