— Спокойной ночи, — попрощался Дик.
Бесс, едва слышно ответив, захлопнула дверцу автомобиля и только тут заметила, что, когда она сердито рванула полы шубки, подхватывая ее и садясь на сиденье, она задела за ручку дверцы и разорвала шубку.
Откинувшись на спинку сиденья, она дала волю слезам разочарования и гнева. Они намеревались спокойно провести вечер. Она хотела, чтобы Дик хоть ненадолго забыл про свои дела, и они бы провели вечер вдвоем, развлеклись и повеселились. И вот теперь она в одиночестве сидит в такси, направляясь домой.
Дик Спрэйг спускался по ступеням, и его окружал затхлый запах сырой земли, смешанной со странным, не поддающимся описанию запахом, источаемым большим скоплением невидимых в темноте неподвижных людей.
Лампа, заправленная арахисовым маслом, мерцала, как звездочка, в конце подземного коридора. Его проводник указал сморщенным пальцем на лампу.
Дик подошел, встал у лампы и остановился. Он не испытывал страха. Если бы китайцы хотели убить его, он давно бы уже был мертв — у них была сотня возможностей сделать это. Он понимал, что происходящее — не более чем предосторожность, прием защиты для Фонг Дая.
Он стоял у лампы и смотрел на мигающий язычок пламени. Послышались удаляющиеся прочь шаги проводника. Дик был слегка обеспокоен, но не из-за таинственного окружения, а из-за лица Бесси Делвен, с каким она захлопнула дверцу такси.
Однако приказу Фонг Дая нельзя было не подчиниться.
Часть стены справа от него отделилась и скользнула в сторону.
— Входи, — послышался голос из отверстия.
Дик вошел в комнату, которую, скорее, следовало бы назвать подземной приемной. Несколько человек сидели там на китайских стульях с жесткими сиденьями и прямыми спинками, которые для не привыкших к ним тел казались орудиями пытки. Но его тут же проводили дальше вверх по лестнице, затем еще через одну большую комнату и снова — по коридору. В конце концов он оказался перед массивной дверью, которая бесшумно перед ним распахнулась.
Просторная гостиная, в которой очутился Дик, была заполнена бесценной мебелью — инкрустированная редким перламутром, отделанная тончайшей резьбой и украшенная слоновой костью, она была сделана руками искусных мастеров и походила на изящное кружево, кажущееся таким же невесомым, как и летнее облачко, что тает в бездонной глубине голубого неба.
Однако входившие в комнату едва ли замечали мебель. Все их внимание было приковано к высокому человеку. Он, выпрямившись, неподвижно сидел за письменным столом, который мог бы принести ему целое состояние, вздумай он продать его на аукционе предметов восточного искусства.