— Этот Райннон — он потрудился на славу, — говорили они.
И проезжали дальше, оглядываясь на зеленеющие изумрудные поля. Другие пытались следовать его примеру, но им не так везло. Копать колодцы стоило дорого. Они вкладывали мысли и деньги, но не яростную энергию Эннена Райннона.
Поэтому восхищение им росло.
— Такой парень, как он, мог бы сделать все. Он дурак, что взялся за воровство, — сказал кто-то.
Весь округ поддержал эту мысль.
Шериф, словно в раздражении, поднялся с кресла и зашагал взад-вперед по веранде. Тени густели. Начались короткие осенние сумерки.
Он спустился с крыльца, по дорожке дошел до калитки и вернулся обратно.
Из дома вышел Караччи, посмотрел на него и, не говоря ни слова, исчез. Наконец, Каредек услышал далекий стук копыт, оперся о калитку и стал наблюдать за приближающимся всадником — маленьким всадником на высокой лошади.
Энергичный всадник на хорошей лошади. Об этом можно было судить по посадке и по тому, как лошадь проскочила мост: одно мгновение — громкий стук досок, в другой — приглушенный топот по пыльной дороге.
Каредек так заинтересовался, что вышел за калитку. Он стоял, ждал и вот уже различил развевающуюся материю за седлом, слишком длинную, чтобы быть чехлами брюк. Значит, юбка?
Всадница, свернув с середины дороги, подскакала к нему, плавно, как ковбой, остановила лошадь, бросила поводья и спрыгнула с седла прямо в объятья шерифа.
Она расцеловала его в обе щеки — загорелые и заросшие щетиной.
— Дорогая, дорогая, дорогая… — сказал шериф. — Ты все-таки выиграла?
Она в ответ лишь засмеялась!
— Скажи же, Изабелла!
— Я выиграла! — сказала Изабелла.
Услышав это, шериф повернулся к ней спиной и прошел в калитку, даже не придержав ее для девушки. Он шагал по дорожке длинными шагами и исчез в доме, который эхом отозвался на стук его каблуков.
Он прошел на кухню, где пара широких плеч и крупначя голова склонились над кастрюлей, в которой под ловким ножом коричневые картофелины превращались в крахмально-белые.
— Эннен, — позвал шериф.
— Отстань, — сказал преступник. — Дай дочищу картошку. Оставь меня в покое.
— Мне надо кое-что тебе сказать!
— Скажешь после ужина. Я занят. И устал от твоих дурацких идей, — сказал Райннон.
— Эннен Райннон, — скомандовал шериф. — Встать!
Что-то в его голосе заставило Райннона отставить кастрюлю и медленно подняться. Они стояли друг против друга — два сильных, огромных мужика.
Райннон механически пробовал острие ножа грубой подушечкой большого пальца. Взгляд его был задумчивым.
— Ну, — сказал он, — что случилось?
— Эннен, мне жаль, но именем закона я должен тебя арестовать!