— Попробуй-ка выстрели, чтобы та пожилая дама не услышала. — Клейншмидт тоже усмехнулся.
— А вдруг нет?
— Конечно, да.
— Но предположим, что нет… Если она не слышала, вы бы постарались разузнать почему, правда?
— Естественно.
— Тело было обнаружено в квартире. Соседи отсутствовали с восьми пятидесяти до девяти двадцати. Вам это показалось очень подходящим, чтобы сузить временные рамки преступления до тридцатиминутного интервала. И соответственно с этой версией вы и задавали вопросы. Что ж, если Бигана, то есть Дженникса, убила женщина, получается все в ажуре.
— Почему твоя версия с мужчиной убедительней?
— Крепкий сильный мужчина мог застрелить его в переулке, в машине или в кемпинге, потом погрузить тело в машину, припарковаться в переулке, перебросить труп через плечо, подняться вместе с ним в квартиру Хелен Фрамли и там его оставить. Затем он мог отправиться в кино и начать строить себе алиби. Не показалось ли вам хоть немного странным, что Эндикотт примчался в Лас-Вегас лишь для того, чтобы посмотреть кино? Он, должно быть, настоящий киноман?
Клейншмидт затряс головой.
— Дыры, дыры. Из них несет. Просто воняет.
— Ладно, ты же хотел, чтобы я предложил тебе что-нибудь, с чем ты мог бы пойти к шефу. Не говори, что я не предлагал.
— Это сказка, — сказал Клейншмидт. — Даже в твоем изложении она полна дыр. Если бы я попытался в нее поверить, он бы упал со смеху, потом поднялся и врезал бы мне в подбородок.
— Ну, что ж… тогда это твои похороны.
— Может, это и мои похороны, но тебе предстоит быть главным плакальщиком. Пошли.
— Черта с два «пошли», — объявила Берта, вставая с кресла. — Я долго молчала… Но, черт возьми, кем вы себя воображаете? — Она свирепо глядела на Клейншмидта. — Вам это так просто не пройдет, лейтенант.
Надеюсь, в этом городе есть адвокаты?
— Конечно, есть. Действуйте и пригласите их. Мистер Лэм пойдет со мной.
Клейншмидт взял меня за руку:
— Давай уйдем спокойно.
Мы ушли спокойно. Берта Кул стояла в дверях, громко произнося всевозможные филиппики по адресу Клейншмидта и вообще полиции в Лас-Вегасе.
Мы проходили через вестибюль, на минуту задержались там. Клейншмидт сказал:
— Я сожалею, Лэм. Мне очень не хочется все это проделывать, но твоя версия звучит просто неубедительно. Почему ты не выдумал получше?
— Для меня и эта сгодится. И не вздумай недооценить Берту. Она этого так не оставит… Позже, когда предоставится возможность, лейтенант, вы ей еще напишете благодарственное письмо.
Он повел меня в управление. Он не посадил меня в камеру, а оставил в кабинете со сторожем-полицейским.