Четвертый — блокировка. А пятый означает выплату.
Нет пяти щелчков подряд, значит — просадил. Улавливаешь?
Я посмотрел на внешние окошечки с набором рисунков различных фруктов-овощей.
— Картинки ничего не означают, — сказал Луи. — Для отвода глаз. Ложная ориентация. Главное — зубцы.
Вот то коромысло входит в прорезь на первом зубце, потом на втором, потом на третьем. Зубцы важны, а они с задней стороны, их не видно.
— А что там с трубкой?
— Трубка всегда набита монетами. Как она заполнится, излишек идет в «банк», это внизу, в ящичке. В машине два «банка». Как только запас в одном кончается, так в дело вступает второй.
— Значит, как только колеса начнут вращаться, часы сзади устанавливают время, когда они должны остановиться?
— Верно. Усек. Вопрос координации. Как во всем остальном: гольф, бейсбол, теннис, бокс — везде главное координация!
Я вглядывался в механизм сцеплений.
— Координация! Благодаря ей я стал чемпионом флота.
Он вдруг вышел на середину подвала, наклонил голову, поднял левое плечо и затанцевал, нанося удары воображаемому противнику — то левой, то правой, уклоняясь, раскачиваясь на цыпочках. Кожаные подошвы его ботинок сопровождали танец своеобразной музыкой шуршания, музыкой скольжения по цементному полу.
Я оставил его в покое.
— Эй, взгляни! — крикнул Луи.
Я взглянул.
— Смотри… Он выходит на меня дважды левым хуком.
Вот так, видишь? — И Луи выбросил вперед левую. — Понимаешь меня? А я его… видишь, понимаешь?!
— Понимаю, но давай вернемся к машине.
— Хорошо, хорошо, но в третий раз я уже жду его.
Я ставлю бок. И что происходит? Он опережает меня.
Его правая выстреливает, она как отбойный молоток.
Но мне удается нырнуть и…
— Кончай, Луи!
Но Луи продолжал танцевать, поднимая пыль. Он покачивал плечами, наносил резкие удары и за противника, и за себя, иронически комментируя обмен ударами.
Я не мог его остановить. Он был на ринге. В конце концов, я сдался. В ожидании, когда он закончит бой, стоял и смотрел. Он остановился прямо передо мной.
— Подойди сюда. Я хочу тебе показать кое-что. Я тебе не причиню вреда. Просто встань в стойку. Отлично. Теперь выходи прямым правым на мой подбородок. Давай, врежь мне как следует. Не бойся. Возьми меня в оборот!
— Боюсь, у меня не получится.
— Ерунда! Это легко.
— Этот нокаут наверху, видно, никак на тебя не подействовал, Луи.
Живой огонек в его глазах потух.
— Э, что скажешь? То был Сид Дженникс. Я видел его как-то в деле. Он хорош, чертовски хорош. Но не слишком хорош. Я бы с ним справился, коли б знал, кто предо мной. Но, приятель, ты знаешь, как это бывает: становишься небрежным. Увлекаешься так, что не думаешь о противнике. Хочешь приготовиться, встаешь в ту стойку, которая тебе нужна, тебе, понимаешь? С Сидом Дженниксом такое не проходит. Такое не проходит ни с одним настоящим профессионалом. Он просто нанес удар, поймал меня на удар, вот и все. Давай я тебе кое-что покажу, приятель. Ты, например, прямо не бьешь.