Подошла официантка со сдачей. Уайтвелл дал ей ровно десять процентов чаевых.
— Ты что-то мало ела, Берта. Все в порядке? — спросил я наивно своего шефа.
— Да. Я не чувствую себя проголодавшейся. Аппетит у меня не пропал, но я не ощущаю того волчьего, адского чувства голода, которое ощущала, когда была… тяжелей, чем сейчас.
Уайтвелл Артур обратился к сыну:
— А ты когда-нибудь бывал в игорных домах, Филипп?
— Нет, — ответил тот односложно.
Артур многозначительно посмотрел на Берту.
— Не хотите ли, миссис Кул, присоединиться к нам и сыграть по маленькой, или предпочтете отправиться в отель и провести совещание со своим помощником?
— Мы отправимся в отель. — Берта уловила намек.
Было уже около восьми часов. Мы поднялись к Берте в номер. Она заперла дверь.
— Дональд, лучше отдай это письмо мне.
Я посмотрел на свои часы.
— А не считаешь ли ты, что куда лучше позволить мне завершить расследование?
— Расследование чего, Дональд?
— Письма Уайтвелла-старшего.
— Какого черта, Дональд? Что у тебя на уме? И зачем, в конце концов, ты едешь в Лос-Анджелес?
— По разным причинам. Если ты собираешься остаться здесь на какое-то время из-за климата, благоприятствующего здоровью, кому-то следовало бы навестить контору в Лос-Анджелесе.
Она сверкнула своими маленькими глазками.
— Будь ты проклят, Дональд. Тебе нет надобности дурачить вместе с ними и меня. Зачем ты отсюда уезжаешь?
— Просто одно предположение.
Она вздохнула:
— Ладно, упрямый дьяволенок, уезжай на своем чертовом поезде.
— Когда я тебя увижу в Лос-Анджелесе?
— Не знаю. Мне здесь нравится.
— Климат?
— Конечно, климат. Из-за чего бы еще мне торчать в этой дыре?
— Откуда мне знать?
— Давай-ка вали на свой поезд.
— Не вздумай сказать Уайтвеллам, куда я отправился, по крайней мере, пока поезд не отойдет от станции.
— Что же мне им сказать?
— Что я иду по другому следу. Я оставлю записку на конторке: мол, решил съездить в Лос-Анджелес, а ты подожди меня здесь. Я попрошу, чтобы записку доставили в девять тридцать. А если ее не принесут в это время, сама, пожалуйста, позвони вниз и спроси, не оставлял ли я какого-нибудь послания для тебя.
— Мистеру Уайтвеллу все это может не понравиться.
— Верно, — согласился я. — Может не понравиться.
Берта уставилась на меня, пытаясь прочесть мои мысли, потом отвернулась, раздраженно махнув рукой.
Я кинулся в свой номер, уложил легкий саквояж.
Считал и считаю целесообразным путешествовать, не таща с собой чего-либо громоздкого. Один легкий чемодан — максимум.
Мне еще оставалось убить полчаса. Я провел эти полчаса за изучением письма и обдумыванием недавних разговоров.