— Расскажи, где это, — сказал он, — и гони монету! — А потом, немного помолчав, хищно добавил: — Так значит, конь под мою тушу!
— Именно, — нетерпеливо подтвердил Джарвин. — Ты что, не выспался?
— Я за три дня глаз не сомкнул, — возразил Обмылок. — Как я мог выспаться? Где я тебе возьму такого коня?
Джарвин попятился к двери.
— Здесь неподалеку есть конь, который смог бы вынести тебя, — сказал он, — но только покупаю я его совсем для другого парня.
— Не для меня? — уточнил Обмылок, одной рукой хватая массивный стул и поднимая его с такой легкостью, как будто это была пушинка.
Джарвин выскочил за дверь, но Обмылок, очевидно передумав, лишь грустно вздохнул и поставил стул на место.
— Ну, ладно, — сказал он. — Хоть на обратно пути прокачусь на нем. Куда ехать?
— Это гнедой жеребец по кличке Лэрриби, хозяина зовут Уизнер. До его ранчо часа два езды отсюда.
— Ну вот, — разочарованно протянул Обмылок. — Тащиться в такую даль. А что я с этого поимею?
— Вот здесь две тысячи. Приведешь жеребца, а сдачу можешь оставить себе!
Оставив на столе пачку банкнот, Джарвин быстро развернулся и вышел в ночь. Но затем все же позвал:
— Обмылок!
— Угу? — хмыкнул тот в ответ.
— Как на твой взгляд, этого достаточно, чтобы смыться с деньгами?
— Пяти сотен не хватает, — ответил Обмылок.
Он вышел из хижины, протирая кулаками заспанные глаза. Убогие хижины располагались по кругу, и все они были как две капли воды похожи между собой. Шахтеры жили у самого рудника. Хижина Джарвина почти ничем не выделялась на фоне остальных, но она была выстроена на самом выгодном месте на краю долины. Если верить рабочим, то оттуда открывался великолепный обзор окрестностей, так что, пожалуй, даже сам черт не смог бы проскользнуть мимо, не будучи прежде замеченным Джарвиным.
Они говорили об этом с большой долей иронии, так как творимые Джарвином гнусности были слишком ужасны и велики по своему размаху, чтобы обнаруживать перед ним свое подлинное отношение. Человеку приходилось либо относиться ко всему скептически, или же просто улыбаться. Так что шахтеры предпочитали улыбаться — разумеется, за исключением тех случаев, когда, действуя в одиночку или находя себе сообщников, они поднимали бунт и пытались убить его.
За хижинами находились конюшни — там Майк Джарвин держал мулов и ослов, использовавшихся в качестве тягловой силы на рудниках, затраты на содержание которых были сведены к минимуму. Было здесь также и несколько лошадей. Обмылок вывел из конюшни одного из мулов. Вот уже не один раз он безуспешно пробовал водрузить свои двести с половиной фунтов живого весу на спины разных лошадей, и каждый раз результат оказывался неизменно неутешительным, в то время как вот этот мул мышино-серой масти с крепкими ногами мог несколько часов кряду рысью мчать его на себе.