– Полиция обнаружит квартиру, обыщет и найдет пустой сейф. Естественно, раз я был в здании, то именно в этой квартире. Им известно, что доктор Малден мог припрятать от налогового обложения сто тысяч долларов. Что, в таком случае они подумают? Особенно, принимая во внимание их отношение ко мне?
– Что ты присвоил кругленькую сумму, – ответил Дрейк.
Мейсон снова принялся вышагивать по комнате из угла в угол. Остановился на миг у стола, взглянул на кипу принесенных Дрейком отчетов своих сотрудников.
– Я должен ускорить процесс, – сказал наконец Мейсон. – Я должен заставить прокурора на предварительных слушаниях привести Раймона Кастелло под присягу.
– А прокурор этого не хочет? – поинтересовался Дрейк.
– Конечно, нет! Он будет увиливать от этого всеми возможными способами. Стоит Кастелло оказаться под присягой, я воспользуюсь преимуществами перекрестного допроса и вытрясу из него все, что тот знает. Я буду ловить Кастелло на мельчайших деталях. Позже, в присутствии присяжных, я воспользуюсь протоколами. Я обрушу на Кастелло град вопросов, и он наверняка запутается в собственных противоречиях.
– А что, прокурор не собирается завтра вызывать Кастелло? – спросила Делла Стрит.
– Он считает, что сумеет обойтись без этого, – сказал Мейсон. – У него расчет простой – на предварительных слушаниях достаточно доказать «Корпус Дэликти» [Corpus delicti (лат.) – совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления] и минимальные предположения в причастности обвиняемой к убийству.
– Думаю, своей цели он достигнет не показывая все имеющиеся у него улики, – сказал Дрейк.
– Я приложу все усилия, чтобы ему это так просто не удалось. Я заставлю его раскрыть свои карты, – ответил Мейсон.
– Говорят, в дело замешаны еще и наркотиками, – сказал Дрейк.
– Хорошо бы поподробней выяснить как именно, – с досадой заметил Мейсон.
– Пока узнать ничего не удалось, – вздохнул детектив.
– А про Глэдис Фосс что-нибудь разузнал?
– Тоже ничего, – вздохнул Дрейк. – А документы ее в клинике, кстати, в полнейшем беспорядке.
– Она призналась мне в присвоении денег из кассы клиники. Заявила, что присваивала и проигрывала на скачках. А ее букмекер утверждает, что не проигрывала, а выигрывала.
– Возможно, она имело дело с несколькими букмекерами, – предположила Делла Стрит.
Мейсон посмотрел на Дрейка.
– А по твоим сведениям, Пол?
Дрейк покачал головой.
– Побойся Бога, Перри. Букмекеры в телефонных справочниках не обозначаются. Приходится выведывать разными хитрыми способами, где заключают пари, потом искать посредника, а уж затем, как бы между прочим, интересоваться у букмекера, кто еще неравнодушен к скачкам. Букмекеры – не дети. Они прекрасно знают, что Глэдис Фосс причастна к истории, которую окружной прокурор называет делом об убийстве. Знают, что наступит момент, когда некий умник призовет их давать показания под присягой. Как бы ты повел себя на месте букмекера? Да любой из них невинно посмотрит прямо в глаза и заявит: «Мисс Фосс? Глэдис Фосс? Впервые слышу! Во всяком случае, со мной она дела не имела». Он будет твердить это, даже если она задолжала ему пятьсот долларов. Даже если позавчера просадила с его помощью десять тысяч. Даже если делает ставки изо дня в день. Представляешь, какая радость для букмекера явка в Суд, где он присягнет говорить правду, и только правду, а прокурор пристанет с расспросами про Глэдис Фосс. И за каждым его словом будет читаться невысказанная угроза, что попробуй только подыграть защите, завтра же тебя упекут в тюрьму за букмекерство.