На несколько секунд наступила тишина, после чего Бартслер сказал со значением Гленмору:
– Проверь это, Фрэнк, хорошо?
Гленмор казался смущенным.
– Это не так просто.
– Не смотря ни на что, все-таки попробуй.
– Это щекотливое дело для постороннего человека. Сам понимаешь, Язон…
– Раз ты так к этому подходишь, – терпеливо ответил Бартслер, – то скажи Карлу, чтобы он сейчас же пришел сюда. И передай моей жене, что я был бы благодарен, если бы она также смогла подойти на минуту. Скажи ей, что это очень важно.
Гленмор кивнул головой и вышел. Бартслер сидел, задумчиво пожевывая сигару.
– Черт побери, мистер Мейсон, – отозвался он. – Мне это кажется невозможным, однако это должно быть так.
– Потому что дело в вашей жене и вашем пасынке, – обратил
внимание Мейсон. – Настолько ли вы уверены в своем предположении, чтобы
ставить точки над «i»? На вашем месте я поостерегся бы выдвигать
обвинения, которые могут не найти подтверждения в фактах.
– Мы с женой достаточно давно живем вместе, – ответил Бартслер. – Любовь давно выветрилась и сейчас я отчетливо вижу, что для нее это была обычная торговая сделка. Она хотела денег, хотела положения, хотела влияния. И, как всегда, когда одна сторона продает то, чего нет, вторая сторона слишком поздно спохватывается, что не получила ничего за свои деньги.
– А если речь идет о вашем пасынке? – спросил Мейсон.
– О моем пасынке! – повторил Бартслер взволнованно. – Я не хотел бы, чтобы в этом деле были какие-либо недомолвки. Этот негодяй заслуживает только солидного пинка под зад. Этот лицемер, этот осел, этот эгоист…
– Ничего не скажешь, довольно исчерпывающий список, – заметил Мейсон.
– Я мог бы еще дополнить его, если бы у меня было время подумать, – ответил Бартслер. – От него можно ожидать чего угодно. Он так охвачен манией изображать из себя великого актера, что готов делать все, за исключением, конечно, честной работы. Еще один великий человек, рожденный для того, чтобы начинать карьеру сверху.
– Как относиться к этому его мать? – спросил Мейсон.
– Они ничего не видит, кроме него. Для нее он – все голливудские звезды, вместе взятые.
– И она готова многое сделать для его карьеры?
– Всё.
– Дело действительно деликатное, – заметил Мейсон.
– Черт побери, оно вовсе не должно быть деликатным, – взорвался Бартслер. – Говоря «всё», я знаю так же хорошо, как и вы, что это означает. Она готова лгать, красть, не знаю, может быть даже убивать ради…
– О ком разговор? – спросил холодный, сдержанный голос с другого конца комнаты.
Бартслер поднял взгляд и, увидев жену, поднялся с кресла.