- У меня только одна рука.
- Но если у человека всего одна рука, это не значит, что ему позволено убивать. - Капитан усмехнулся. - И так, тебе больше нечего сказать, Хайн Виттлин?
Старик Хайн молчал.
- Хайн Виттлин, я признаю тебя виновным в убийстве!
- Нет, капитан! - закричал Клаус. - Вы не должны этого делать! Не должны! Он не убийца! Уверяю вас - нет!
- Дрёзе убийца! - крикнул Киндербас.
- Молчать! - прикрикнул на них капитан.
- Капитан, - обратился к нему Свен, - могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
- Нет, никто не может сейчас говорить со мной с глазу на глаз. Сам черт не может! И что это значит? Кроме того, штурман, вы на вахте, не так ли? - И он повернулся к обвиняемому. - По морскому закону убийца вместе с убитым будет сброшен в море.
- Нет, нет! - закричал Клаус. - Капитан, вы не сделаете этого! Это убийство! - Он бросился к пристеру Бенедикту, который молча стоял позади капитана. - Скажите же, патер! Он не убийца! Спасите его!
- Бог ему судья, сын мой, не я.
- Я заклинаю вас, патер, он не виноват, это же всем ясно. Спасите его!
- Я спасу его душу, - мрачно ответил священник.
- Все вы убийцы! - не в силах сдержаться крикнул Клаус.
- Вон стоит мой убийца, Клаус, - произнес Старик Хайн. - И показал на олдермена, который облокотился о борт. - Капитан вынес приговор, он так и должен был сделать после того, что тут было сказано.
- Я не позволю, чтобы они тебя убили! - закричал Клаус. - Капитан, я...
Свен громко перебил его:
- Капитан, прикажите увести юнца, он уже не соображает, что говорит.
При этих словах Клаус замолчал и уставился на рулевого. Он почувствовал себя преданным. И предал его он, Свен. Свен предал Старика Хайна и предал его, Клауса.
- Зачем же! - крикнул кок, который стоял рядом со Штуве. - Пусть поговорит, горячая голова!
- Вы правы, штурман! В цепи его! В крюйт-камеру! - приказал капитан.
Никто из матросов не пошевельнулся. Вышел Штуве, указал на двоих, те схватили Клауса, который в отчаянии повис на шее у Старика Хайна, сопротивлялся и клял всех на чем свет стоит, стащили его вниз по лестнице.
Корабельный священник подошел к приговоренному.
- Что вам нужно? - грубо бросил Старик Хайн.
- Сын мой, я несу тебе последнее утешение!
У Хайна едва не сорвалось с языка крепкое словцо, но он удержался; с опущенной головой стоял он, пока священник читал над ним по-латыни "Отче наш".
Штуве, который заковал и запер Клауса, теперь стал палачом. Старик Хайн был положен на убитого лицом к лицу и привязан к нему.
Киндербас упал перед ним на колени и не отпускал его единственную руку, по щекам юноши текли слезы.