— Ваша Честь, — вмешался Раскин, — это попытка опорочить свидетеля.
— Протест отклоняется, — оборвал его судья Сеймур.
— Ответьте на вопрос, миссис Тейлман, — настаивал Мейсон.
— Я не знала того смысла слова, в котором вы его употребляете. У вас оно кажется…
— Непристойным, — подсказал Мейсон.
— Нечто подобное.
— Вы считаете свое занятие достойным?
— Я старалась вести себя достойно.
— Как леди?
— Да.
— И тем не менее, используя ваше собственное выражение, вы были приманкой.
Она прикусила губу:
— Пусть будет так, я была приманкой.
— Когда вы впервые увидели Морли Тейлмана, он играл, не так ли?
— Да.
— Кто-нибудь направил вас к этому столу? Кто-то представляющий интересы хозяина заведения показал вам Морли Тейлмана? Велел вам подойти и поработать с ним?
— Слова «поработать с ним» не произносились.
— Но мысль вы поняли?
— Я подошла и столу и, когда мистер Тейлман выиграл, улыбнулась ему. Это сломало лед.
— Какой лед? — поинтересовался Мейсон.
— Ну, скажем, дало ему шанс познакомиться со мной.
— Вы считаете, что между вами был лед?
— Я просто употребила это выражение.
— Я также просто употребил это выражение, — сказал Мейсон. — Я отнюдь не имел в виду, что вы употребляете слово «лед» в буквальном смысле, и использовал это слово в том же значении. Итак, вам пришлось разбить какой-то лед?
— Это зависит от того, как посмотреть на ситуацию.
— Вы подошли, чтобы познакомиться с ним?
— Я…
— Да или нет?
— Да! — вскипела миссис Тейлман. Она неожиданно подняла на адвоката глаза и сказала звонким голосом: — Я там работала. Не надо притворяться наивным, мистер Мейсон! Вы бывали в Лас-Вегасе.
Мейсон поклонился и сказал:
— Совершенно верно. Большое спасибо, миссис Тейлман. Я просто хотел, чтобы присяжные представили себя ситуацию.
— Высокий Суд, — сказал Раскин, — я утверждаю, что защитник несправедлив к свидетельнице, что он пытается ее опорочить и представить перед присяжными в ложном свете. Эта женщина вдова. Она овдовела в результате преступления, совершенного…
— Одну минуту, — прервал его Мейсон, — в настоящий момент дело не рассматривается в Суде и не должно обсуждаться сторонами.
— Но я возражаю против того, чтобы эту женщину представляли перед присяжными как легкомысленную особу! — закричал Раскин.
— А я возражаю против того, чтобы ее представляли как тихую, убитую горем вдову, против того, чтобы обвинение могло играть на симпатиях присяжных, — парировал Мейсон.
Судья Сеймур нахмурился:
— В данный момент дело не разбирается в Суде, поэтому нет смысла представлять возражения. Присяжные вызваны лишь для того, чтобы увидеть свидетелей, услышать их показания, сформировать свое мнение относительно фактов. У обвинения один взгляд на дело, у защиты — другой. Пожалуйста, джентльмены, не переходите на личности. Продолжайте, мистер Мейсон.