— Если женщина из отеля, кстати, ее зовут миссис Карлотта Тейлман, дала вам двадцатидолларовую купюру, когда вы везли ее в казино, и вы дали ей сдачи, то вы могли заплатить этой купюрой за свой бифштекс, не так ли?
— Конечно, так. А если бы Рокфеллер подарил мне миллион долларов, я был бы миллионером.
В зале раздался смех.
— Это не повод для веселья, — постучал карандашом по столу судья Сеймур.
— Прошу Суд проявить снисхождение, — сказал Мейсон. — Я полагаю, с точки зрения этики адвокат не должен давать показания в качестве свидетеля по делу, а если будет вынужден, то не должен выступать перед присяжными. Я хотел бы избежать этого и пытаюсь прояснить ситуацию с помощью детального допроса.
— Продолжайте, мистер Мейсон, — кивнул судья Сеймур. — Суд понимает ваше положение.
— Я хотел бы получить ответ на свой вопрос, — сказал Мейсон. — Если ваша пассажирка дала вам двадцатидолларовую бумажку, могли ли вы заплатить ею за бифштекс?
— Нет, не думаю.
— Вы считаете, что это невозможно?
— Да, я считаю, что невозможно. Она не давала мне двадцатидолларовой бумажки. На следующее утро это были единственные двадцать долларов.
— Может, на следующее утро это и были единственные двадцать долларов, но вы ведь не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую купюру, когда платили за бифштекс?
— Не думаю, что я это сделал.
— Вы можете поклясться?
— Поклясться не могу. Но думаю, что не тратил. Я в этом уверен.
— Это все, — объявил Мейсон.
— Если вы уверены, то можете поклясться, — вкрадчиво сказал Раскин, — не так ли, мистер Робертс?
— Вношу протест, — вмешался Мейсон. — Это наводящий вопрос.
— Вопрос действительно наводящий, — признал судья Сеймур.
— Но это же свидетель с нашей стороны, — возразил Раскин.
— Не имеет значения. Вы не должны вкладывать свои слова в его уста.
— Сформулирую вопрос по другому. Она дала вам двадцатидолларовую купюру, а вы ей — сдачу?
— Нет, не думаю.
— Вы уверены?
— Да, уверен.
— У меня все, — сказал Раскин.
— Вы можете поклясться, что не давала? — улыбнулся Мейсон.
— Ну хорошо! — крикнул свидетель. — Клянусь, что не давала!
— Только что вы сказали, что не можете поклясться. Вы передумали? Почему? Не потому ли, что так хочет прокурор?
— Протестую! — закричал Раскин. — Так нельзя вести допрос!
— Протест отклоняется, — сказал судья Сеймур. — Отвечайте, мистер Робертс.
— Я готов поклясться, потому что она не давала мне двадцать долларов. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен.
Раскин ухмыльнулся, глядя на Мейсона.
— Вы думаете об этом с четвертого числа? — спросил Мейсон.