— Они нашли какие-нибудь купюры?
— Мне не сообщают. Сами всегда готовы получить информацию, а вот разглашать — никогда.
— Вы им что-то рассказали? — спросил адвокат.
— Послушайте, Мейсон, обычно вы ведете честную игру. Я открою вам один секрет. В том пакете были тысячедолларовые купюры. Теперь в полиции имеется номер одной из них.
— Откуда?
— Я его вспомнил. Когда тысячедолларовые купюры достали из сейфа для отправки в Санта-Ану, они были в пачках. Я поставил на лошадь большую сумму. В такой ситуации человек обращает особое внимание на предзнаменования. Вот и я тоже не переставал размышлять, повезет мне или нет. Забег должен был начаться через несколько минут. Я взял в руки одну из пачек тысячедолларовых банкнот и у верхней оказался номер 000151. Я ставил на лошадь под номером пять. Я воспринял номер той купюры, как предзнаменование. Он означал, что моя лошадь придет первой и ей никто не помешает. Глупо, конечно, но теперь я понимаю, как чувствуют себя игроки — рассматривают любую незначительную деталь, как знак свыше. Вот так я запомнил номер одной тысячедолларовой купюры, только он всплыл у меня из памяти, когда допрашивал тот молодой парень.
— Что еще за парень? — поинтересовался Мейсон.
— Из полиции. Может, из ФБР. Точно не могу сказать, но определенно откуда-то оттуда. Он приходил ко мне полдюжину раз. Терпелив, вежлив, настойчив, несколько раз просил меня повторить события того дня. Я уже все ему рассказал, а потом несколько дней назад он появился снова — и тут я вспомнил о пачке тысячедолларовых и цифре «пять», окруженной единицами, а впереди — только нули.
— Вы уверены в последовательности цифр?
— Абсолютно. Как только я вообще это вспомнил, номер банкноты очень четко появился у меня перед глазами.
— И это единственный номер тысячедолларовых, который есть в полиции?
— Насколько мне известно, да. Мистер Мейсон, я же говорил вам — это улица с односторонним движением: ты даешь им информацию, а они тебе — шишь.
— Спасибо. Я пытаюсь уяснить все случившееся, как, впрочем, и полиция.
Несколько минут они ехали молча, затем Баллард осторожно спросил:
— Вы знаете что-нибудь о дочери Дюваля? Чем она сейчас занимается?
— Я не могу ответить, занимается она вообще чем-нибудь или нет.
— Насколько мне известно, она была неплохой секретаршей. Полицейские стали следить за ней, а ее это раздражало. Пожалуйста, поверните направо за светофором, мистер Мейсон, а через пять кварталов — налево… А вот и мой дом на углу, маленькое бунгало. Следовало, наверное, выставить его на продажу после смерти жены, но тогда было не найти покупателя, а теперь стоимость все время растет и я не хочу продавать. Если сдам в аренду, то амортизация как раз составит разницу между тем, что мне будут платить жильцы, и тем, что мне самому придется платить за другое жилье. Я завелся, как старая мельница, но вы располагаете к себе людей. Наверное, я так много не говорил несколько месяцев.