Женский вкрадчивый голос ответил:
— Дженис Браунли слушает. В чем дело?
Мейсон спокойно заговорил:
— Я мистер Мейсон, нахожусь здесь, в отеле. Полагаю, нам с вами следует обсудить, какие меры следует предпринять для того, чтобы не позволить газетным репортерам изводить вас. Получилось так, что вы сейчас стали самой сенсационной темой дня, им приказано получить у вас интервью, и, если мы не объединим наши усилия, боюсь, что они от вас не отстанут.
Голос ответил:
— Это было бы прекрасно, мистер Мейсон. Заранее благодарю вас за вашу помощь.
— Могу ли я к вам подняться?
— Да. Подойдите к номеру двести девять и постучитесь в дверь. Я впущу вас через него. К люксу «А» не подходите. Мне кажется, он находится под наблюдением репортеров.
Мейсон поблагодарил собеседницу, повесил трубку, поднялся на лифте на третий этаж, нашел номер 209 и постучал в дверь. Ее отворила привлекательная молодая особа в зеленой атласной пижаме, подарила ему соблазнительную улыбку и затворила за ним дверь. Потом она повела его через коридорчики мимо двух ванных комнат и трех трафаретно обставленных гостиничных спален в угловой номер люкс, расположенный в самом конце крыла, где роскошная обстановка и толстенные ковры составляли красивую рамку для этой избалованной девицы.
Она кивнула в сторону кресла и спросила:
— Что скажете в отношении сигары и стаканчика шотландского виски с содовой?
— Благодарю вас, — ответил Мейсон.
Пока она выбирала сигары и наливала виски из хрустального графина, бросала в него кубики льда и разбавляла содовой, Мейсон внимательно разглядывал девушку, стараясь составить о ней точное представление.
— Вы не знаете никаких новостей? — спросила она у него. — Уже нашли тело дедушки?
ПО
— Нет еще. Представляю, каким шоком явилась для вас его смерть.
— Да, это настоящий кошмар.
Она закрыла глаза рукой, украшенной множеством дорогих колец.
— Можете ли вы припомнить что-то из своего раннего детства? — спросил он ее.
Он уселся поудобнее в кресле.
— Ну конечно.
Она быстро убрала руку от глаз и посмотрела на него с внимательной настороженностью.
— Я слышал, что вы были приемным ребенком.
— А в чем, собственно, дело? — спросила она уже без всякой любезности.
Мейсону показалось, что мускулы у нее напряглись, как будто она сжала все свои чувства в кулак.
— Вы сказали, что хотите видеть меня в отношении тех мер, которые надо принять, чтобы не допустить сюда газетных репортеров?
Мейсон кивнул и беспечно сказал:
— Совершенно верно. Это предлог, который предложил мне использовать Пит, чтобы обмануть бдительность девушки-телефонистки. Я был уверен, что он вас предупредил в этом отношении.