Последовало молчание.
— Ну и?. — нарушил его Мейсон.
— Я обдумываю, — ответил Холлистер.
— Можете не торопиться.
— Так в ваши планы не входит предъявление иска Лэттимером Рэнкином?
— До тех пор, пока он является моим клиентом, он этого не сделает. Так не угодно ли вам получить копию свидетельских показаний Максин Линдсей?
— А это кто?
— Человек, которому Дюрант сделал заявление о картине.
— Да, мне бы очень хотелось получить эту копию. Я позвоню вам утром.
— Хорошо. Мы высылаем ее. — Он поднял глаза, чтобы убедиться, что Делла Стрит слушает и делает записи. — Мой секретарь позаботится, чтобы это сделали немедленно.
Делла улыбнулась:
— Да, как его развернуло! Ведь позвонил-то он, чтобы сообщить, что никому не позволит загребать жар руками своего клиента. — Мейсон усмехнулся. — Скажите, шеф, а вы каким-то образом можете пострадать в подобном деле?
— Мой клиент — да.
— Итак, ваша стратегия начинает разворачиваться, — улыбнулась Делла. — А Олни? Он может пострадать?
— А он-то как? Богатый подрядчик, который платит своим адвокатам за месяц вперед?
— Итак, Дюрант будет отвечать перед судом и наверняка проиграет дело. А Рэнкину это ничего не будет стоить, кроме гонорара, который он уже заплатил вам. Не слишком ли хорошо для Рэнкина?
— Именно за это он и заплатил мне, не так ли? — с усмешкой спросил Мейсон. — И еще. Имей в виду, что у Олни свои очень грамотные адвокаты.
На следующее утро в половине одиннадцатого Холлистер опять позвонил Мейсону:
— Приглашаю вас на пресс-конференцию на борту яхты Отто Олни. Подъезжайте к двум часам к яхт-клубу «Пингвин». А с двух до пяти — коктейли.
— А что вы решили насчет иска? — поинтересовался Мейсон.
— Мы предъявляем его сегодня в час. Наш клиент очень раздражен этим заявлением Дюранта, и аффидевит Максин Линдсей полностью все объясняет. В качестве компенсации за причиненный ущерб мы требуем двадцать пять тысяч долларов. Мистер Олни очень высоко оценивает картину и опасается, что слова Дюранта могут отразиться не только на ней, но и на его репутации бизнесмена. Более того, наш клиент, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что это заявление было сделано не случайно, а с недобрыми намерениями, и запросил еще двадцать пять тысяч в виде штрафных санкций.
— Я с удовольствием приеду. Со мной будет моя секретарша; хорошо?
— Конечно.
— Я рад, что вы предъявили этот иск.
— Хотя нам и не нравится, когда нашими руками загребают жар. Вы же понимаете, — продолжал Холлистер, — что настоящий повод к действию — это то, что Рэнкин имеет против Дюранта.
— Ну, я полагаю, Олни найдет способ компенсировать ваши услуги в этом деле.