— А, вижу, вы повесили мою картину. Многие не понимали работы этого художника, но рад сообщить, что сейчас они очень хорошо расходятся. Я предвидел этот момент. У него есть мощь, гармония. Мейсон, я хочу подать в суд на одного человека за клевету и оскорбления.
— Вы не хотите этого.
Замечание Мейсона заставило Рэнкина вздрогнуть.
— Боюсь, вы меня не поняли, — сказал он холодно, начиная понемногу выходить из себя. — И я хочу, чтобы вы немедленно возбудили дело. В качестве компенсации я намерен получить полмиллиона долларов с Коллина М. Дюранта.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Рэнкин, оставаясь прямым и натянутым как струна, согнулся и опустился на стул.
— Я хочу, чтобы это дело получило самую широкую огласку, — продолжал он. — Дюранта надо выдворить из города. Он ни черта не смыслит в деле, плут, обманщик, словом, непорядочный человек.
— Вы хотите получить с него полмиллиона долларов?
— Да, сэр.
— И хотите дать самую широкую огласку этому делу?
— Да, сэр.
— Вы хотите доказать, что от его действий пострадала ваша профессиональная репутация?
— Верно.
— И ущерб равен полмиллиону долларов?
— Да, сэр.
— Вам придется объяснить, каким образом это было сделано.
— Он открыто заявил, что я не разбираюсь в искусстве, что мои оценки ничего не стоят и что от этого пострадал один из моих клиентов.
— А кому он об этом заявил? Скольким людям? — спросил Мейсон.
— Очень долго я подозревал, что это были всего лишь намеки. Теперь у меня есть свидетель — молодая женщина по имени Максин Линдсей.
— И что же он сказал Максин Линдсей?
— Он сказал, что картина, которую я продал Отто Олни, — заурядная подделка, при первом взгляде это распознал бы любой агент.
— Об этом он сказал только Максин Линдсей?
— Да.
— В присутствии свидетелей?
— Других свидетелей не было. При подобных обстоятельствах вряд ли они возможны.
— Каких обстоятельствах? — уточнил Мейсон.
— Он пытался произвести впечатление на молодую особу, короче говоря, клеился к ней — так, по-моему, теперь это называется.
— Она рассказала кому-то еще о том, что узнала? — поинтересовался Мейсон. — Другими словами, стала ли эта информация достоянием других?
— Нет. Максин Линдсей учится рисовать. Два-три раза мне удавалось оказать ей кое-какие услуги. Помог удачно купить краски и все остальное, за что она была мне очень благодарна. Придя ко мне, Максин все рассказала, чтобы я был в курсе проделок Дюранта. Конечно, кое-что мне было известно, но впервые появилась возможность доказать.
— Итак, я повторяю свое утверждение: вы не хотите возбуждать это дело.
— Боюсь, я не понимаю вас, — уже спокойнее сказал Рэнкин. — Мои финансовые дела в порядке. Чековая книжка при мне. Я готов выплатить аванс. И я хочу возбудить иск немедленно. Иск на полмиллиона долларов. Конечно, если вы не хотите заняться этим делом, я всегда могу…