— В каком-то смысле — да.
— Вы этим зарабатываете на жизнь?
— Частично.
— А прежде вы не изучали живопись? В художественной школе или?..
— Это не та живопись, — не дала она закончить ему вопрос. — Я делаю портреты.
— Я полагал, что и этому надо учиться, — удивился Мейсон.
— Я это делаю по-другому. Беру фотографию, сильно увеличиваю ее и печатаю, чтобы получился всего лишь размытый контур. Затем покрываю его прозрачной краской. А потом заканчиваю портрет маслом. Довольно неплохо получается.
— Но Олни больше интересовался вашей…
Она улыбнулась:
— Я думаю, его интересовало мое отношение к искусству, жизни… Возможно, то, что в недавнем прошлом я была натурщицей.
— И каково это ваше отношение?
— Ну, если вы модель и позируете художникам, то к чему скрывать? Я терпеть не могу лицемерия… Так вот, однажды, во время сеанса у одного художника, мы разговаривали с Олни о его жизненной философии, о том, как я понимаю жизнь… И после этого он пригласил меня на вечеринку.
— Это тогда зашел разговор о картине?
— Нет, это было намного позднее.
— Хорошо. Расскажите о вечеринке. Вы разговаривали с Дюрантом?
— Да.
— Он говорил о картинах Олни?
— Нет, не о картинах Олни. Он обсуждал своих коллег или, точнее, конкурентов.
— И Лэттимера Рэнкина?
— Да, о нем главным образом и шел разговор.
— Можете вы припомнить, с чего все началось?
— Я думаю, Дюрант хотел произвести на меня впечатление. Он был… ну, мы были на палубе, и… он пытался ухаживать за мной. Дело в том, что я очень хорошо отношусь к мистеру Рэнкину. По-моему, Дюрант, почувствовав это, решил как-то скомпрометировать его в моих глазах.
— Продолжайте.
— Говоря о мистере Рэнкине, он сделал несколько замечаний, которые я бы сочла немного, ну, немного… Я бы назвала их язвительными, если бы речь шла о женщине.
— Но он не женщина, — заметил Мейсон.
— Определенно нет.
— Насколько я могу догадаться, руки он держал все это время не в карманах?
— У мужчин руки редко бывают в покое, — заметила она небрежно. — Его были настойчивы.
— И затем?
— Я сказала, что мне нравится мистер Рэнкин, что у нас дружеские отношения, на что Дюрант ответил: «Хорошо, любите его, если вам так хочется, как друга, но никогда не покупайте у него картин. Можно влипнуть».
— И что вы на это ответили?
— Я спросила, что он имеет в виду.
— И что он ответил?
— Он сказал, что Рэнкин или не разбирается в искусстве, или надувает своих клиентов и что одна из картин на этой яхте, проданная Олни Рэнкином, — поддельная.
— Вы спросили какая?
— Да.
— И он ответил?
— Да, Филипп Фети, та, что висит в главном салоне.